Я вспомнил, что Мамонов рекомендовал мне заручиться поддержкой надежного бывалого человека. Вполне возможно, что он окажется нужным, стоящим проводником.
Боев поставил в шкафчик бутылку:
- Больше нельзя. Где-нибудь на берегу, так я бы разгон дал, а здесь не могу, народное добро мне поручено и должен я за ним смотреть и к месту доставить в сохранности. Кушай талу, первейшая это еда летом, а зимой строганинка!
- А я еще ни разу на медведя не ходил,- сознался я.- Интересно было бы поохотиться.
- О чем речь, мимо Шантаров пойдем, я тебя сведу на охоту! Если бы, как раньше, с гидой или с рогатиной, тогда другое дело, а когда ты с винтовкой, так никакой зверь не устоит. Думается мне, что скоро зверь на земле переведется совсем, если не взять его под защиту…
…Николаевск встретил нас туманом, который нагнало с лимана. Только к полудню его развеяло, и мы смогли войти в порт. Справа, против города, поднимались крутолобые сопки, а слева к самому городу тянулись обширные, заросшие водяной растительностью отмели-лайды. Шхуна «Пушник» бросила якорь на рейде. Оставив вахтенного на борту, мы все сели в лодку и поехали на берег. Шхуна была приписана к Николаевскому порту и должна была здесь запастись горючим на весь рейс, поэтому Боев считал, что стоянка продлится не менее трех дней.
ОХОТА НА МЕДВЕДЯ
Николаевск имеет любопытную историю, в которой есть печальные, полные трагизма страницы. Пользуясь свободным временем, а также воскресным днем, я отправился побродить по улицам. Характерной особенностью этого города являлось то, что он весь, за исключением нескольких зданий - деревянный. Завозить кирпич издалека дорого и трудно, да и взять его в то время, когда город строился, было негде. Крыши домов крыты волнистым оцинкованным железом, но ржавым, когда хорошо известно, что оцинкованное железо само по себе почти не ржавеет.
Я решил узнать, откуда взялось здесь оцинкованное железо? Оказалось, что в годы японской интервенции город был сожжен дотла, и жители, отстраиваясь заново; использовали все горелое железо.
На возвышенности, с которой открывался вид на Амур с пирсами, портовыми постройками, стоянками судов на всю его ширину до угрюмых лесистых сопок противоположного берега, стояло здание мореходного училища. Его окончил С. О. Макаров, ставший впоследствии видным ученым, адмиралом, гордостью русского флота. Я узнал об этом из надписи на мемориальной доске, висевшей на стене дома. Чуть в стороне, под сенью веселых берез, стоял другой памятник - черный каменный обелиск, поставленный в честь основателя города адмирала Невельского.
Осмотрев памятники, я спустился к самому берегу реки и вышел к городскому базару.
Базар тоже в своем роде историческое сооружение: по какой-то случайности он уцелел во время пожара и разрушения. Одна из стен этого сооружения стояла ка берегу, а другая - на сваях.
Между сваями плескалась вода. К сваям теснились десятки самых разнообразных лодок: гиляцких - длинных, с волнорезом на носу, выступающим в виде лопаты днищем и обычных - рыбацких плоскодонок, оморочек, и долбленых батов из цельного ствола тополя…
Вода была застойная, мутная, на ней плавала подсолнечная шелуха, объедки, мусор - все, что выбрасывалось праздными людьми, стоявшими у перил и сидевшими в лодках. Два раза в сутки вода слегка поднималась и опускалась: сказывались приливы и отливы моря, находившегося недалеко от Николаевска.
Базар гудел от множества людей, толпившихся между торговыми рядами, люди спорили, приценивались, зазывали покупателей к своему товару. На прилавках - всевозможная рыба, причем лучшая из согни видов, обитающих в Амуре так как николаевский покупатель к рыбе привередлив и первую попавшуюся есть не станет.
Здесь были сазаны, калуги, осетры, отборный карась и жирные сомы. Но особенно много лежало серебристой с синеватым отливом горбуши, ход которой у Николаевска начался. Лаская глаз, на прилавках стояли с красной, просвечивающей на свету смородиной берестяные туески. Туески были простые и с узорами, вышитыми или выдавленными на бересте костяной палочкой. Гиляцкие и нивхские женщины большие искусницы до этого ремесла. Черноволосые, широкоскулые, с узкими щелками черных глаз, они бесстрастно покуривали табак из длинных прямых и тонких трубочек с маленьким медным чубуком. На плечах у них красовались халаты из темной ткани, расшитые узорами (белым и красным по черному или темно-синему). Женщины продавали самое ранее растение - черемшу с длинными, крупнее, чем у ландыша, листьями, очень сочное, заменяющее на севере лук и чеснок, которые не успевают здесь вызревать. Время черемши уже прошло - она набирала цвет, была жестковата, листья вялые. Ей на смену уже пришел редис, но ведь бывают любители и на позднюю!