Софронов потрошил у костра рябчиков, а Авдеев просматривал сеть-обмет. Значит, он тоже ходил ка поиски соболя. Подметив мое уныние, он улыбнулся и сказал:
- Нич-че, паря, близко к сердцу не принимай. Не каждый год соболь высоко в горах держится. Был бы урожай ореха, тогда другое дело… В нонешнем году соболь, должно, в долины подался. От нас он все равно не уйдет, где-нибудь мы его да найдем…
За полоской редкого леса-лиственничника поднимались снежные купола водораздельного хребта. Между ними находился перевал. Сверх всякого ожидания подъем к седловине-перевалу оказался некрутым, а на самом перевале расстилалась довольно обширная равнина, покрытая кедровым стлаником и сухим лиственничником-недоростком.
Ветви кедрового стланика под тяжестью снега опустились и легли на землю. Занесенный снегом стланик не был виден, и только всхолмленное снежное поле говорило о том, что под ним заросли. Идти по такому «полю» было почти невозможно. Ноги проваливались под снег, застревали между ветвей, и, казалось, легче ползти по-пластунски, чем идти. Софронов с трудом отыскивал проходы, протаптывал «тропинку» для оленей и проявлял такую кипучую энергию, что я только поражался. Он, как машина, не знал усталости.
Недостаток дров заставлял нас делать большие переходы, по времени, конечно, а не по расстоянию. Не стало и воды. На чай натаивали в котелках снег.
Вместе с изменением среды у нас разнообразилось меню: на обед стали попадать белые куропатки, а один раз Кирька умудрился схватить на лежке зайца-беляка.
Мы пересекли немало следов, не встречали только соболиного. Однажды мы все трое остановились над следом, который был немного больше козьего, но не олений. Животное объедало лишайники и старалось идти местами, где снег не был глубоким.
- Может, это молодой согжой прошел? - спросил я Авдеева.
- Нет, это бараны,- ответил старый охотник после того, как кончил осмотр.- Вот еще три таких же следа. Паслись стадом…
Снежный баран очень редкое животное, и я загорелся желанием добыть хотя бы одного. Может быть, в связи с неудачами поисков соболиного следа или чтобы подбодрить меня, Авдеев согласился идти на охоту.
Найдя подходящее место, богатое ягелем, мы остановились на бивуак. Рано утром, утопая в снегу, пошли выслеживать баранов.
- Вот когда лыжи-то нужны! - вздохнул я, обливаясь потом от трудной ходьбы по снегу.
- Так ведь это только тут зима, а спустимся с хребта и опять снега не будет. Лыжи в декабре делать будем, а сейчас и без них ходить можно. Снег еще мягкий, податливый, как пух!..
С этими словами Авдеев прибавил шагу и, как старый секач, начал буравить ногами сугробы, прокладывая за собой глубокую траншею. Я едва успевал за ним.
- Поспешай, поспешай, паря, а то засветло не догоним!- торопил он меня.- Зверь этот осторожный, может случиться, что даже на выстрел не подпустит к себе, только поглядеть даст…
Следы вывели нас на склон, обращенный к солнцу и почти лишенный снега. Здесь было затишье, и мы, сняв шапки, остановились передохнуть. На обнаженных камнях густо росли лишайники.
Внезапно Авдеев припал к каменной глыбе и подал знак следовать его примеру. Я тоже спрятался за камень и стал выглядывать из-за него. На альпийской лужайке паслись снежные бараны. Вожак - крупный самец с загнутыми в кольца рогами стоял на вершине скалы-останца, словно вылитый из бронзы, и оберегал самок. Подойти к животным на выстрел не было возможности; место чистое, бараны сразу умчатся прочь.
- Сейчас я их подгоню поближе, - сказал Авдеев,- только головы из-за камня не поднимайте, а то зверь зоркий, сразу увидит!
Он положил винтовку на упор и стал целиться. Выстрел громом прокатился по горам. Вожак сразу спрыгнул со скалы и подбежал к самкам. Пугливые животные поводили ушами, поворачивались, стараясь угадать, откуда им грозит опасность. Грохнул второй выстрел - и пуля подняла снежный фонтанчик на крутом склоне горы, выше стоящих зверей. Огромными прыжками они сразу понеслись в нашу сторону, но, пробежав сотни две метров, неожиданно свернули вниз.
- Бей! Чего ждешь? - крикнул мне Авдеев.- Видишь, скрываются, ближе не подойдут!
Я торопливо прицелился в бегущего рогача, мой выстрел слился с выстрелом Авдеева, и стадо скрылось за косогором. Бараны ушли.
Авдеев поднялся:
- Жаль… Могли срезать рогача. Поторопились! Ну, теперь их не догонишь…
В небе зажглись первые крупные звезды, когда мы, усталые, дотащились до палатки. Подкрепившись едой и чаем, легли отдыхать.
- А вот скажи, ты ученый человек,- заговорил Авдеев,- пошто его снежным бараном зовут? Насколько я знаю, он вовсе снегу не любит, всегда на выдувах держится, а снежный…