Хир Амрен понял Питера. Он построил воинов, но вид у тех был нерешительный и нервный. Затем Питер шагнул ближе к Медрауту и сказал так тихо, что услышать его мог только юноша.
— Не бойся. Не думаю, что тебя так уж сильно отколотят. Но ты смотри во все глаза и запоминай тех, кто ударит тебя слишком сильно. С этими мы потом разделаемся.
Шумно вздохнув, Медраут медленно пошел сквозь строй, время от времени останавливаясь и получая тычки с двух сторон.
Воины били его кулаками, и один-другой вложили-таки в удары всю силу. От одного из этих ударов юноша качнулся и припал на колено. Питер на всякий случай — вдруг Медраут забудет обидчика — запомнил этого воина.
Но чем дальше Медраут продвигался сквозь строй, тем слабее становились удары, и в конце концов дошло до того, что некоторые вообще исключительно ради проформы прикасались руками к плечу или щеке Медраута.
А когда Медраут добрался до конца строя, те, что били его, тут же сбились в кучу, подхватили юношу и отвели к бревну, на которое усадили его. Хир Амрен самолично принес холодной воды и тряпицу и отер лицо Медраута от крови.
Кей, похоже, успокоился и удовлетворился приговором. Он ушел к остальным воинам и принялся осматривать их раны.
Совсем рядом, за спиной у Питера послышался голос Меровия.
— Ланселот никогда бы до такого не додумался, государь. В некотором роде ты очень переменился, и к лучшему. — Он наклонился и прошептал на ухо Питеру:
— Но есть время и место для каждого.., а это место, — тут он сжал плечо Питера, — ..место для Ланселота.
Питер обернулся, чтобы спросить у Меровия, верно ли он повел себя, правильно ли поступил с Медраутом. Но король уже ушел, вернулся к своим сикамбрийцам.
Питер отправился к Медрауту. Люди, окружившие юношу, растаяли, как снег весной на вершине Сноудона.
— Как чувствуешь себя? — спросил Питер. Медраут промолчал — он только стоически кивнул.
— Отдохни. Соберись с силами. Я собираюсь послать Анлодду на разведку. Мы не тронемся отсюда раньше чем через три часа.
При слове «часа» Медраут моргнул и глянул на левое запястье. Он, правда, тут же попытался исправить чудовищную ошибку, поднял руку и сделал вид, что собирался потереть болевшее плечо, но Питер все видел.
У Питера щеки похолодели. На миг даже голова закружилась. Только долгий опыт работы в антитеррористической организации позволил ему сдержаться и продолжать разговор как ни в чем не бывало. Он притворился, что не заметил, как Медраут, юноша из артуровских времен, хотел посмотреть на наручные часы.
Питер не запомнил, что в точности сказал, но, видимо, что-то такое, что не позволило «Медрауту» понять, что он попался. Питер встал, учтиво поблагодарил «юношу» за то достоинство, с которым тот покорился наказанию, и пошел прочь.
Питер уже продумывал план: как разделаться с Селли так, чтобы не привлекать внимание всего отряда.
Глава 6
Корс Кант поеживался, как от озноба, хотя солнце уже стояло высоко, озаряя желтеющее поле. Он наблюдал за судом, он понимал, какова его цель. Однако пока он не знал, как доказать, что этот Ланселот — не настоящий, а ведь Ланселот из Лангедока приказал бы убить Медраута на месте, без всякого суда. Кроме того, никогда еще простому воину не разрешалось пальцем тронуть командира, что бы тот ни совершил.
Вот Кей мог бы придумать такое наказание. И Артус тоже, но никак не Ланселот, сикамбрийский демон войны.
Ни Корс Кант, ни Анлодда в строй не встали. Принцесса стояла на другом краю поляны, и смотрела на север так пристально, как смотрел бы волк на барсучью нору. В той стороне был виден дым, поднимающийся в небо от руин Харлека.
— Что же теперь, госпожа моя? — робко спросил Корс Кант. — Мы пойдем на город?
Она ответила ему, не оборачиваясь:
— Нет, не пойдем, если только Ланселот — не еще один Гормант. Гормант всегда кует, пока железо еще горячо. Откуда подойти к городу? Через какие ворота? Сколько ютов бродит там по улицам, сколько их на крепостных стенах у бойниц? Ответь на эти вопросы, а потом задай самый главный: как обратить тридцать пять воинов в три с половиной центурии? А чтобы ответить на эти вопросы, не должны ли мы на самом деле войти в Харлек? Либо так, либо мы должны превратиться в орлов и пролететь над городом. — Анлодда обернулась.
— Твоя друидская магия могла бы превратить нас в орлов, Корс Кант Эвин?
Юноша покачал головой.
— Будь здесь Мирддин, он, может быть, сумел бы. Я не раз слышал, как он говорил о полетах, но ни разу не видел, чтобы он сделал это.
Анлодда разочарованно вздохнула.
— Что ж, тогда, пожалуй, мне вместо орла придется обратиться в змею.
Корс Кант ждал, но Анлодда молчала. «Ну, раз она молчит, то я сам спрошу».
— Значит, мы пойдем в Харлек, как лазутчики?
— Мы?
У Корса Канта покраснели уши.
— Ты хочешь сказать.., что пойдешь одна, без меня?
— Я не хочу, Корс Кант. Я лучше бы прыгнула в выгребную яму с римским нагрудником. Но кто-то должен это сделать — а это значит, что этот кто-то — я, Анлодда. Ведь это мой город! Вот только не знаю, как тебя туда провести, ведь я поклялась защищать тебя. Конечно, мне до тебя дела большого нет, и между прочим, я до сих пор с тобой не разговариваю.