Бард поспешил следом за своей рыжеволосой богиней и оказался в дымном коридоре, озаренном только тем светом, что проникал в приотворенную дверь. Сводчатый потолок за годы почернел от дыма факелов. Копоть почти целиком покрыла яркую мозаику, изображавшую стражника в капюшоне, у которого вместо волос росли ветки. Сквозь трещины в штукатурке едва-едва пробивались солнечные лучи, смешивались со светом, идущим от двери, но большая часть комнаты была погружена во мрак.
Анлодда прислонилась к стене, и солнце выхватило из тьмы ее грудь, плечи и золотистую корону волос. Она не смотрела на Корса Канта. Глаза ее были устремлены в темный коридор. Она едва заметно дрожала.
Спокойным, чересчур спокойным голосом она произнесла:
— Пройдем здесь, у дубовой двери повернем направо, потом — по внутреннему двору. Там пиршественный зал, там наверняка сейчас все эти свиньи, почитающие Гелиоса, валяются мертвецки пьяные.
Ланселот с трудом протиснулся сквозь узкую дверь. Взглянул направо, потом налево, и дал знак остальным следовать за ним. Кей и Бедивир забрались внутрь. Тонкие лучи света падали на серые глаза Ланселота, выхватывали из мрака нагрудник Кея, закованный в железную перчатку кулак Бедивира.
— Нужно торопиться, — прошептал Ланселот. — Пока они не проснулись. Мы где?
— Это крыло было необитаемым, когда я была.., на десять лет младше — с тех пор, как обрушилась древняя крыша. Каэр Харлек очень стар, и под новой крепостью сохранились остатки более древней постройки, которая стояла здесь еще в те времена, когда мы не были цивилизованными, до того, как тут высадился божественный Юлий — ну если не он сам, то его легионы. Заметив, что на нее падает свет, Анлодда отступила в темноту.
— Понимаете, — продолжила она рассказ, — Каэр Харлек похож на квадратную корку пирога с дыркой посередине. — Она нарисовала пальцем в воздухе квадрат. — Сейчас мы прямо напротив главного зала, — продолжала она. — Можно либо пройти туда по прямой, через внутренний двор, либо обогнуть квадрат по периметру.
Услышав слово «квадрат», Ланселот вздернул брови — он словно получил секретное послание. Корс Кант ощутил прилив беспричинной ревности. «Какое мне дело до того, что она посылает тайные знаки этому сикамбрийскому полководцу-варвару, на которого кидаются все женщины до единой?» — Ну ладно, что мы тут торчим, словно какие-нибудь несчастные вдовы? — буркнул Ланселот. — Пошли, нужно найти место, где можно устроиться на ночлег.
«Вдовы? Это он на Сына Вдовы намекнул? Неужели Ланселот — Строитель? И что, во имя Митры, они сказали друг другу? Что-то замышляют?» Бард сжал кулаки, и ногти до боли вонзились в его ладони.
«Квадрат» — сказала она. У Корса Канта засосало под ложечкой. Он вспомнил о той чудовищной, исковерканной латыни, на которой Ланселот «записал» разговор Меровия с Артусом полторы недели назад. «Мы встречаемся на ступени.., мой стол круглый, а не квадратный».
«Если Анлодде нужна помощь, если ей нужно кому-то довериться, почему не ко мне она обратилась?» Корс Кант тоже шагнул в темноту, гадая, многое ли из того, что он сейчас видел и слышал, реально, а что было призрачной песней у него в ушах.
— Я отведу вас в такое место, — прошептала Анлодда. — Но у нас нет плаща Кассибеллана, и не представляю, как нам стать невидимыми.
Она шагнула из тьмы на свет и на краткий миг задержалась. Солнце, отражавшееся от белой стены, дивно озарило ее фигурку.
Корс Кант выпучил глаза. Сейчас Анлодда выглядела в точности так, как в ту ночь, у окна покоев Dux Bellorum.
Бард украдкой взглянул на Ланселота. Сикамбриец не сводил глаз с девушки. На миг его брови взметнулись вверх в узнавании. Но так же быстро Ланселот отвел глаза.
Но Корс Кант понял — в этот миг герой Камланна узнал ту, что покушалась на жизнь Dux Bellorum.
Глава 14
Анлодда отыскала заброшенную кладовую, где было решено дождаться ночи. «Вот и миновал мой одиннадцатый день в Темных Веках, — подумал Питер. — А у меня уже двое убийц, хотя сначала я разыскивал только одну».
Наконец наверху стих шум пьяной оргии. Питер выждал еще час, и приготовил свою «ударную группу» к выходу.
Тихо-тихо они прошли по коридору и вышли во внутренний двор. Анлодда рукой, белой, словно надгробный камень, указала на дверь. Это была та самая рука, что несколько дней назад сжимала занесенный над головой Артуса клинок.
Питер распахнул дверь и, возглавив отряд, пошел по тенистой аллее, по обе стороны которой росли колючие кусты и деревья, к другой двери, исцарапанной остриями мечей и казавшейся при свете луны черной. «Что только ждет взломщика за этой дверью, будь он вооружен боевым топором или двенадцатизарядным пистолетом?» Скованный страхом, Питер потянул дверь на себя и открыл.
В пиршественном зале мертвым сном спали не меньше сотни ютов. Время от времени кто-то из них хрипловато кашлял, кто-то что-то бормотал во сне, а кто-то едва слышно вскрикивал. Не входя в зал, лазутчики остановились на пороге.