— Я же ведь просил тихо себя вести, — произнес он ворчливо. — Вот и доигрался.
— Между прочим, с «товарищами» мне сидеть, а не вам, — парировал агент. — Бой, конечно, не обошелся без некоторого урона с моей стороны, зато теперь купаюсь в лучах уважения и славы...
— Славы ему недостает, ишь ты, — мрачно заметил полковник. — А что, если за эту славу тебе еще годика три каторжных работ накинут? Или прикажешь мне сходить к господину судье и объявить ему, что ты мой агент? Соображаешь?
— Я думаю, сколько мне дадут, не имеет особого значения, — вызывающе сказал арестованный.
— Как это не имеет? — удивленно спросил Заварзин.
— Родилась у меня, пока сидел на нарах, одна идейка...
— Ну-ка, ну-ка! — оживился полковник.
— Среди всякой мелюзги, арестованной со мной, попался один юнец. Смотрит на меня влюбленным взором и не отходит. Юнец, в общем-то, малоинтересный, такие быстро ломаются, но есть одно любопытное обстоятельство… Отрок сей, по фамилии Симонов, родом из Зауральска.
— Погоди, ведь, насколько мы знаем, именно из Зауральска идет переправка нелегалов, — оживился Заварзин.
— Вот именно, — кивнул Зинаида. — Юнец учился в тамошней гимназии, за болтовню исключен с «волчьим билетом», но нашелся добрый дядя, какой-то машинист с железнодорожной станции, который пожалел мальчика и помог перебраться ему в Москву якобы для продолжения учебы. Однако юнец, которому не давали спокойно спать лавры Робеспьера, снова увяз в подполье, и как следствие — сидит по соседству со мной на нарах.
— Это удача, видит бог! — суеверно перекрестился полковник.
— Скорее, видит дьявол, — усмехнулся агент.
— Богохульник! — сурово одернул его полковник. — Ну и что ты предлагаешь?
— Бежать вместе с ним с этапа. Он пряменько наведет меня на организацию.
— Ладно, мы все обдумаем. А пока пройди в соседнюю комнату, там для тебя обед из «Балчуга» принесли.
Через полчаса полковник зашел в соседнюю комнату. Зинаида сидел, откинувшись на стуле, и со смаком курил дорогую папиросу.
— Пока ты обедал, мы продумали детали, — сказал полковник. — Запоминай. Перед тем как вас будут этапировать из Бутырки, к тебе подойдет одна сослуживица, черная такая. Это ни у кого не вызовет подозрений, поскольку все будут совать ей записки. Можешь и ты, кстати, черкнуть мне пару слов. Мне будет приятно. А в обмен дама незаметно всучит тебе в карман пилочку.
Пока будете ехать в поезде, займетесь с твоим протеже делом, вы с ним будете скованы. Когда минуете Екатеринбург, ровно в полночь, снимите кандалы, слегка пристукните стражника, только я прошу — слегка, а то околоточный до сих пор не очухался, и в дверь. Поезд в это время будет идти в гору, медленно. Убедишь напарника, что бежать надо не назад, к Екатеринбургу, а наоборот, вперед, к Зауральску. Через неделю после побега в сквере возле железнодорожной станции в вечерние часы будет прохаживаться мужчина со стеком. Подойдешь, он тебя узнает. Все ясно?
Зинаида сосредоточенно слушал, потом спросил:
— А если кто-нибудь за нами еще увяжется?
— «Если» не будет, — сухо заметил Заварзин. — В случае если кто-то попытается подняться, стражник с противоположного конца вагона, притворяющийся спящим, будет сразу стрелять без предупреждения.
— Хорошо, — кивнул агент. — Есть одна просьба, не сочтите за сентиментальность...
— Ну-ну, — ободрил его полковник, — говори.
— В кобуре у стражника должен лежать мой браунинг. Привык я к нему как к родному. Я без него будто нагишом. А стражника успокойте — запеленаю как родного. Ни одной царапины не будет.
...Побег удался блестяще. Наручники подпилили еще накануне, ночью. Пилка шла по металлу легко, будто по маслу. Особенно старался Симонов. Его глаза горели, он просто упивался романтикой происходящего. И вот назначенный час настал. После полуночи перестук колес замедлился, пламя в лампе мерцало еле-еле. С нар раздались храп и глухие стоны спящих арестантов.
Зинаида ловкими движениями, стараясь не звякнуть, сломал подпиленные кольца сначала на руках, затем на ногах, помог Симонову.
— Сиди неподвижно, — шепнул он напарнику, — когда подам знак, подползешь.
По-пластунски он прополз под нарами, приближаясь к стражнику. Тот вроде бы спал крепким сном. Однако, связывая его, Зинаида почувствовал, как напряглись руки стражника. Он привязал его к скамейке, засунул кляп в рот. Полез в кобуру и усмехнулся: полковник не забыл просьбу — на ладони покоился его родной браунинг. Осторожно сняв с пояса стражника связку ключей, он махнул рукой Симонову. Дверь вагона, хорошо смазанная, не скрипнула. В лицо ударил тугой весенний воздух. Глубоко вздохнув, Зинаида прыгнул, задом против хода поезда, пробежал несколько шагов и скатился по ту сторону насыпи. Впереди мелькнула фигура Симонова. Когда мимо пролетел последний вагон, не сговариваясь, они поднялись и бросились бегом в сторону от дороги. К утру нашли скирду прошлогодней соломы и залегли в ней. Вечером пошли в сторону Зауральска. На окраине города нашли заброшенный шалаш огородника, где временно и обосновались. Страшно хотелось есть, поскольку сухари, запасенные в вагоне, кончились.