„Я не знала, что нельзя”, — всхлипнула я, не поднимая глаз.
„Все в порядке, — неожиданно весело сказал военный. — Я лично знаю эту девушку. Р-разойдись. Здравствуй, Сашенька! — услышала вдруг я ласковое. — Ты действительно не узнаешь меня?”
Я посмотрела на него снизу вверх. Строгое волевое лицо, заметный шрам на лице, густые пшеничные усы. Нет, я не знала этого человека.
„Что ж, придется знакомиться заново”, — вздохнул военный.
Приложив руку к козырьку фуражки, он отрапортовал: „Разрешите представиться. Командир бронепоезда имени Парижской коммуны Решетников”.
„Гриня! — воскликнула я. — Неужели это ты? Ты жив?”
Он схватил меня в охапку, покрывая мое лицо поцелуями: „Я знал. Я верил, что тебя найду!”
Вот так, дорогая Ксюша. Теперь мы снова живем в Ленинграде, оба учимся — Гриня в школе летчиков (не сидится ему на земле), а я — в медицинском. Думаю, это мое призвание. О тех страшных днях Гриня рассказывает неохотно. Как умирал отец, он не знает, их впоследствии раскидали по разным рудникам. После процесса их этапировали вместе с Афанасьевым-Симоновым. Тот очень страдал. Говорил, что по его вине были все схвачены. Действительно, он убил Гусева. Когда Гриня его увидел, ему показалось, что тот был не совсем в своем уме. А вскоре он повесился на оконной решетке. В общем, запутанная история. Да и мне. честно говоря, не хочется бередить старые раны, поэтому я старательно обхожу воспоминания о прошлом.
Пиши мне чаще!»
— Ну что ж, многое проясняется, — резюмировал Максим Иванович. — Но еще больше неясного.
— А по-моему, все ясно! — воскликнула с обидой Лариса.
— Да ты не обижайся. Сделала ты много, молодец. Но чувства, эмоции не должны владеть исследователем. Можешь ты сейчас сказать, какое конкретное задание выполняла группа Новинского?
— Получала и распространяла «Правду»! — ответила Лариса.
Максим Иванович покачал головой:
— Думаю, что задание было более серьезное. Ты помнишь, Новинская несколько раз упоминала о таинственных лицах, ей незнакомых, появлявшихся в их доме? А для чего служил топчан в сарае?
— Я думаю, что дом Новинского был своего рода пересыльным пунктом для бежавших с каторги, — сказал Андрей.
— Я тоже так думаю, — согласился Максим Иванович. — Но нужны веские доказательства. И мы не знаем ответа на самый главный вопрос: был ли Афанасьев-Симонов просто убийцей или же провокатором?
— Наверное, теперь этого никто не сможет сказать, — ответил Борис.
— Напрасно ты так думаешь, — покачал головой учитель. — Надо поискать в архивах охранки — не мелькнет ли там фамилия Афанасьева-Симонова. И потом есть еще одна ниточка. Она ведет...
— В Ленинград, — радостно угадал Андрей. — И поеду туда я. Решетников, видимо, знал больше того, что рассказывал своей жене, просто не хотел ее расстраивать. Еду я в понедельник, поскольку досрочно сдал сессию. И уж тут-то потребуются все мои криминалистские способности...
— Хвастун, — пожала плечами Лариса.
ПО АДРЕСУ НЕ ПРОЖИВАЕТ...
Столовая явно не относилась к числу перворазрядных. Раздатчица плеснула в стакан из большого алюминиевого чайника грязно-белой жидкости, назвав это безобразие кофе с молоком.
Поборов чувство брезгливости, Андрей взял стакан и сел за столик к окну, поглядывая на редких прохожих. Приходилось терпеливо ждать, когда Екатерина Ивановна Тютькина вернется из своего обычного похода по магазинам.
Андрей пил кофе и пытался прикинуть план действий. Скорее всего, Новинская погибла во время блокады. Ведь последнее письмо Ксении Викторовне вернулось с почтовой наклейкой: «Гражданка Новинская по данному адресу не проживает». Кстати, почему, интересно, она не взяла фамилию мужа? Наверное, хотела сохранить память об отце.
Можно было бы, конечно, послать письменный запрос в ленинградский адресный стол, но они не знали ни отчества Решетникова, ни года его рождения. Значит, надо было кому-то ехать. Вызвался ехать Андрей не случайно. Учитывая неясность исходных данных, требовалось применить не просто смекалку, а метод дедукции. А кто владеет им в большей степени? Конечно, он, Андрей. Не зря ведь учится на следователя. Ему, кстати, все больше стала нравиться учеба в милицейской школе. Нравились и спецпредметы, и даже теория. Раньше бы не подумал, что история государства и права может быть такой интересной. Вот, например, известная формулировка, что незнание закона не освобождает от ответственности, родилась еще, оказывается, в Древнем Риме. Каждого римского гражданина, вступающего в совершеннолетие, приводили на форум, где висели таблички с законами, и заставляли выучивать их наизусть. Правда, тогда законов поменьше било, чем теперь. Но он полностью согласен со своим преподавателем, что основы юридического законодательства должны изучаться в каждой школе. К сожалению, пока не разработан свод законов по Российской Федерации. А в некоторых республиках такие своды уже есть. Получается, что у нас действуют еще порой указы, принятые в сороковые, а то и тридцатые годы и даже иногда противоречащие друг другу. Непорядок. Преподаватель так красноречиво и убедительно об этом рассказывал, что Андрею захотелось немедленно самому включиться в работу комиссии по разработке свода законов и ускорить это дело.
А практические занятия? Разве это менее увлекательно?
Так что Андрей был теперь уверен, что юриспруденция — его призвание. Кажется, даже его мама это поняла.
Только, когда они шли в гости к ее знакомым, она просила, чтобы Андрей надевал штатское.
Чудачка! Форма помогает ему чувствовать себя увереннее. В Ленинград Андрей поехал в форме. И как добраться по довоенному адресу Решетниковых, ему мгновенно подсказал сержант милиции на привокзальной площади и даже какого-то частника попросил его подбросить. Так что через пятнадцать минут после прихода поезда Андрей уже стоял перед дверью искомой квартиры.
На его звонок вышла непричесанная женщина в халате. Увидев милиционера, она затараторила сердито:
— Ну что вы его слушаете! Пошел на пенсию, делать нечего, вот и строчит жалобы во все концы. Мы выключили маг ровно в двенадцать, а до двенадцати имеем полное право...
— Право правом, — не согласился Андрей, мгновенно поняв, в чем дело. — Но есть еще и простая воспитанность. Если пожилого человека раздражает музыка, можно, наверное, сделать и потише. Впрочем, я по другому вопросу: вы давно в этой квартире живете?
— Пятый год, — ответила женщина, явно успокоившись. — А почему вы спрашиваете? Паспортный режим проверяете?
Андрей объяснил. Женщина заинтересованно выслушала, но посоветовать что-либо затруднилась.
— Этот дом, — сказала она, — заселялся после капитального ремонта, так что вряд ли кто из прежних жильцов возвратился. Впрочем, может, я и ошибаюсь. Ведь знаете теперь как — мы незнакомы даже с соседями по лестничной клетке. Знаем только старика снизу, да и то потому, что жалобы на нас строчит. Это, кстати, идея — вы с ним поговорите. Пенсионеры — народ дотошный.
Андрей так и сделал: спустился этажом, ниже и позвонил. Грузный старик в пижаме и почему-то в тюбетейке открыл ему сразу. Андрею показалось, что он подслушивал, тем более что старик тут же спросил:
— Ну, приструнили их маленько?
Он показал глазами на потолок. Андрей невольно улыбнулся.
— Маленько приструнил.
— Вот и правильно. Я ведь пишу зачем? Они думают — просто вредный старик. А я для профилактики. Дескать, живите и помните о других людях. Если их не воспитывать постоянно, враз распоясаются. Потом в рамки вводить труднее. Правильно я говорю?
Андрей спорить не стал. Старик, видать, вздорный, заведется, тогда вообще ничего не скажет, и начал осторожненько наводить его на нужную тему.
— Вы, наверное, коренной ленинградец?
— Коренной! — охотно согласился старик. — Точнее, родился в области, а после войны переехал в Ленинград.