— А почему ты считаешь, что Годуновым руководило именно человеколюбие? — ехидно осведомился у Игоря Борис.
— И ты, друг! — не сдержал тот своего негодования. — Ты ведь вроде симпатизировал своему тезке?
— Я и сейчас не отрицаю, что считаю Годунова умным и проницательным человеком, умелым правителем, — сказал Борис. — Думаю, что именно в силу этих качеств, а вовсе не из человеколюбия, он и пытался организовать помощь голодающим. Ведь разорение крестьян. мелкопоместного дворянства — это ослабление мощи всего государства. Так что не о людях он заботился, а о государстве в целом!
— Точно Борис сказал, — поддержал его Андрей. — А все эти раздачи милостыни нищим, богомолье — сплошная показуха.
Игорь посмотрел на Максима Ивановича в поисках защиты. Но похоже, что и он не собирался его выгораживать. Прищурив левый глаз, он с хитрым видом спросил:
— А не задумывался ли наш уважаемый защитник, почему так охотно людская молва приписывала Борису Годунову любое преступление, действительно совершенное или даже выдуманное?
— Потому что бояре пытались всячески очернить Годунова! — уверенно ответил Игорь.
Максим Иванович покачал головой.
— Вы не согласны? — удивился Игорь.
— Я не о том спрашиваю. Клеветали и на других правителей. Но народ не всегда верил, причем с такой охотой.
Молодой историк пожал плечами:
— Не знаю. А вы что думаете сами, Максим Иванович?
— Я предполагаю, что в исторической памяти народа Борис Годунов остался как злодей не потому, что он расправлялся с соперниками. Это делали все «благородные» цари да князья и до него, и после. Самое главное, за что он был проклят в памяти «бедных людишек», то есть абсолютного народного большинства, — это отмена Юрьева дня, приведшая к полному закрепощению крестьян. Хотя эти действия производились именем царя Федора Ивановича, все отлично понимали, что инициатива исходит от Бориса Годунова, который искал популярности и поддержки у широких слоев среднего дворянства. Если человек, не дрогнув, мог лишить свободы миллионы людей, то чего уж говорить о каких-то частностях? Злодей, он и есть злодей! — Максим Иванович говорил таким тоном, что ребята не могли понять, шутит он или говорит всерьез.
— Хорошо, — насупился Игорь, — раз вы все на меня навалились, допускаю, что Годунов, как дитя своего века, мог, подобно другим, расправляться со своими соперниками не совсем по-джентльменски, мог приказать убрать царевича Дмитрия. Но возникает другой вопрос, о котором сказал Максим Иванович в начале заседания: а зачем Годунову нужно было убирать Дмитрия? Ведь для этого нужна хоть какая-то причина. Если мы внимательно посмотрим, то убедимся, что необходимости в убийстве царевича не было.
— Факты, давай факты! — перебил его Андрей.
— Пожалуйста, не буду голословным, — согласился Игорь. — К тысяча пятьсот девяносто первому году Борис Годунов достиг полного могущества. Последних соперников — Шуйских он разослал по тюрьмам, а частично и умертвил еще в тысяча пятьсот восемьдесят девятом году. Богатство Годунова становится поистине сказочным. Он добивается таких доходов, каких не имел ни один удельный князь. Согласно сведениям, опубликованным англичанином Горсеем в тысяча пятьсот восемьдесят девятом году, Годуновы получали сто семьдесят пять тысяч рублей ежегодно и могли выставить в поле сто тысяч вооруженных воинов. Он присвоил себе множество пышных титулов. Кроме конюшего он носил звание «царского слуги» — высшего титула в Российском государстве. Королева Елизавета в своих письмах называла его «пресветлым княже и любимым кузеном», братья австрийского императора адресовали письма «наивысшему тайному думному всея Руские земли, навышнему моршалку тому светлейшему». В такой ситуации малолетний угличский князь никак не мешал могущественному правителю, напротив, его убийство могло повредить репутации Бориса, что и случилось на самом деле. Я категорически утверждаю, что у Годунова не могло и не должно было быть намерений убить Дмитрия! Я кончил!
Игорь сел на свое место, с торжеством оглядывая оппонентов. Действительно, такое не опровергнешь!
— Есть ли что сказать обвинителю? — бесстрастно задал вопрос Максим Иванович, видимо убежденный его доводами.
— Представьте себе, что есть! — с вызовом ответил Андрей. — Защитник взял тысяча пятьсот девяносто первый год, так сказать, в статике, в отрыве от тех событий, что происходили ранее. Поэтому у него и получилось все так гладко и убедительно. На самом деле Борис Годунов находился в постоянном тревожном напряжении, даже когда достиг расцвета своего могущества. Вспомните, что с момента воцарения Федора все усилия Годунова шли по двум направлениям — с одной стороны, сохранить положение главного лица в государстве, а с другой стороны — не дать рухнуть трону. Эта вторая сторона — сохранение династии Федора — иногда ускользает от внимания историков. И ведь Годунов делал все возможное, однако все его предприятия проваливались.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Игорь настороженно. — Какие-то туманные намеки...
— Пожалуйста, — с готовностью отозвался Андрей. — Годунов хорошо знал болезненное состояние царя и отлично понимал, что с его смертью в случае, если он не оставит наследника, трон перейдет к Дмитрию. Царица Ирина часто, но неудачно была беременна. Что делает Годунов в такой ситуации?
Андрей сделал эффектную паузу.
— Интересно! — сказала Лариса.
— Его поступок показывает нам, что Годунов был человек умный и без предрассудков, — продолжил Андрей. — Через своего агента, англичанина Джерома Горсея, он обратился к королеве Елизавете с просьбой прислать доктора и опытную акушерку. Просьба была выполнена, однако «дохторица» сделала вынужденную остановку в Вологде, поскольку весть о ее приезде получила преждевременную огласку. Обращение к «иноверцам» и «еретикам» привело в неистовство бояр и едва не погубило Бориса. Он сделал вид, что впервые слышит об английской акушерке, и также выразил возмущение. «Дохторица» год прожила в Вологде и вынуждена была вернуться в Англию.
Постигшая неудача не останавливает Годунова. Он начинает вести тайные переговоры с австрийским двором, предложив обсудить вопрос возможности брака царицы Ирины с одним из австрийских принцев в случае смерти Федора. Переговоры, однако, вскоре расстроились из-за польского посла, узнавшего о них и поспешившего донести Федору. Скандал разразился ужасный, говорят, что обычно кроткий царь на этот раз в ярости бил своего шурина посохом. Однако позднее, в тысяча пятьсот восемьдесят восьмом году, расправившись с боярами, Годунов вновь начинает вести переговоры с австрийцами. Он заинтересовывает их сообщением, что якобы в завещании Ивана Грозного есть распоряжение относительно Габсбургов. Из Вены прибывает посол Варкоч, чтобы выяснить, соответствует ли это действительности. После упорной разведки Варкоч узнает, что Годунов уничтожил завещание, а дьяк Савва Фролов, которому царь диктовал свое завещание, скоропостижно скончался. Почему Годунов пошел на это страшное по тем временам преступление? Причина только одна — в завещании говорилось, что в случае смерти Федора престол переходит к Дмитрию.