- Баки, - позвал Стив, чувствуя себя как в совершенно абсурдном арт-хаусном кино. – Бак!
- Иду! - отозвался тот из кухни. - Без меня не начинайте.
Стив попытался вывернуться, но Рамлоу держал крепко и сосал с таким упоением и жадностью, что в голове становилось пусто. Хлопнула дверь в спальню, и появился Баки, нагруженный едой.
- Стив, тебе, вижу, лучше, - усмехнулся он. – Остынет… командир, погоди.
Рамлоу с пошлым звуком выпустил член Стива изо рта и белозубо оскалился. Потом медленно, глядя в глаза, облизал его по всей длине и откатился на подушки, позволяя Баки установить раскладной столик.
Стив выдохнул, моргнул и увидел, как Рамлоу длинно, со вкусом целует Баки, как запускает руки в его волосы и как потом подхватывает под задницу, проводит губами над поясом штанов.
- Завтрак, - напомнил Баки, перелез через хлопнувшего его по бедру Рамлоу и устроился посередине. – Доброе утро, мой капитан, - улыбнулся он и потянулся за поцелуем. Стив ответил, чувствуя чужой вкус на его губах.
Рамлоу щелкнул пультом, включая телевизор, будто был у себя дома, а Стив вдруг подумал, что чего-то, похоже, не знает сам о себе. Это же его сумасшествие, верно? Его лимб, можно сказать. Насколько же он должен был сойти с ума, чтобы представить себе такое: он завтракает в постели с двумя мужчинами. Любовниками. Один из которых – его давно умерший друг, а второй – командир его группы огневой поддержки, самый скользкий и опасный тип, которого он только знал.
Неужели он подсознательно хотел именно этого? Неужели хоть когда-то оценивал Рамлоу – так. Иначе откуда бы ему взяться здесь?
Его взгляд упал на фотографию, стоявшую на прикроватной тумбочке. Баки исподлобья смотрел прямо в объектив, а Рамлоу, улыбаясь, целовал его в висок и выглядел моложе лет на двадцать без своего вечного оскала и поддевок. Приходилось признать, что это – его мир. Мир, в котором он не только предпочитает мужчин как-то абстрактно, а вполне реально живет с ними, спит в одной постели и занимается с ними сексом. Любовью. С Баки – точно любовью, а вот с Рамлоу…
Яичницу его галлюцинация готовила отменную, как и блинчики. Моральные терзания могли немного подождать.
Они покончили с завтраком слишком быстро, Стив даже не успел подумать над тем, как реагировать на происходящее. Как-то глупо было спрашивать у собственного подсознания, что происходит. Почему он здесь. Почему Рамлоу здесь. Почему у Баки металлическая рука и шрамы, которых он не помнит. Что он будет делать, если все снова вернется в горизонтальную плоскость. Готов ли он делить с кем-то Баки. Хочет ли он кого-то кроме него.
Баки, облизав пальцы живой руки, ловко переставил столик на пол, перегнувшись при этом через Рамлоу, который не преминул огладить его ягодицы с таким многообещающим выражением лица, что у Стива внутри похолодело: что, если эти двое займутся сейчас друг другом? Сможет ли он…
Додумать ему не дали.
Рамлоу, легко перекатившись через Баки, добрался до Стива.
- Барнс сказал, у тебя что-то с памятью? - Стив хотел ответить, но Рамлоу вдруг подмял его под себя одним привычным движением и заверил: - Я напомню.
Он целовался совсем не так, как Баки: властно, жадно, с напором и страстью. Колкая щетина заставляла кожу гореть, а терпкий, очень мужской запах, непривычный, мускусный, щекотал нос и вызывал почти неконтролируемое возбуждение.
Мысленно послав все к черту, Стив ответил – не пропадать же его странным фантазиям – и в который раз понадеялся, что те, кто сейчас хлопочет над его бессознательным телом, никогда не найдут способа вернуть его в реальный мир.
- Как же я хочу тебя, - признался его шее Рамлоу… Брок. – Пять гребанных дней в пустыне, среди потных злых мужиков, которые не дотянут до уровня моих красавцев, даже если сдохнут в спортзале, - он просунул руки Стиву под задницу и застонал, толкнувшись бедрами. – Трахни меня, Кэп.
- Кэп? - выдохнул Стив, понимая, что в реальном мире не сможет смотреть Рамлоу в глаза. А если он вот так произнесет его позывной, то придется нагнуть его над ближайшей поверхностью. Потом тот его, конечно, пристрелит, но, черт, это будет сильно потом.
– Сам или я тебя оседлаю, - в низком голосе прозвучала почти угроза, и Стив, перекатившись, перехватил инициативу.
Рамлоу… Брок оказался удивительно страстным любовником. Шумным, активным и требовательным. Пока Стив, осторожно наносил смазку, аккуратно распределяя ее по удивительно нежной коже (кто бы мог подумать) между ягодицами, Брок добрался до уже голого Баки и заглотил его член до основания.
От вида того, как Баки запрокинул голову, притянул его ближе и задвигал бедрами, у Стива встало до боли. Он и представить себе не мог, что чужое удовольствие может так заводить: до трясущихся рук и разноцветных кругов перед глазами. Нанеся больше смазки, Стив направил себя и пропал. Потому что Рамлоу – не Баки. Гибко прогнувшись в спине, тот поймал его на половине движения и задал такой бешеный темп, что Стив порадовался некоторым возможностям сыворотки: она гарантировала способность концентрироваться, четко ловить ритм и уверенно держать равновесие в самых сложных условиях.
У Брока Рамлоу эти способности, похоже, были от природы. А еще крайняя страстность, жадность и выносливость. К тому времени, как он сыто откинулся на подушки и притянул чуть отставшего Баки за бедра, чтобы в который раз заставить его кончить, Стив уже не знал, как раньше жил без всего этого. Без крепкого смуглого тела под собой, без хриплых, коротких команд, часто отдаваемых матом, без свистящих выдохов сквозь зубы на самом краю. Без Баки, слизывающего сперму с твердого живота, без жадных губ на пояснице и ниже, там, куда сам Стив постеснялся бы сунуться даже к Баки. Но Броку было плевать на чужие моральные нормы и прочую «херню», он любил секс, умел им наслаждаться и, похоже, любил обоих своих любовников.
- Хорошо дома, - сонно заметил он, забрасывая колено Стиву на живот и прижимаясь задницей к Баки. – Тепло. Ебаться дают, - он зевнул и закрыл глаза. - Хорошо…
Стив, ошеломленный, вылюбленный, удовлетворенный до самого последнего предела, вдруг почувствовал, как мир, покачнувшись, твердо встал на свое место, найдя еще две точки опоры: Баки и… Брока. Он стал идеальным, этот мир. В нем не было ни горечи, ни тишины, ни одиночества. Он весь был наполнен взаимной привязанностью, крепкой, как корабельный канат. Теплом.
Он был дома.
***
Проснулся Стив от холода. Вокруг было темно и тихо. Лишь старые часы в гостиной мерно отсчитывали секунды. Одеяло обнаружилось на полу. Поморщившись, Стив свесился с кровати, чтобы подобрать его, и вдруг осознал: он один. Снова в своей постели, вполовину меньшей, чем та, в которой он заснул, обнимая любовников.
За грудиной тоскливо заныло, и Стив, уткнувшись лицом в подушку, снова ощутил ее: пустоту. Ощутил еще полнее и болезненнее, потому что знал, как может быть без нее. Мутный серый рассвет только-только занимался над городом, а Стив вспоминал яркое солнце за окном, разбивающееся о руку Баки сотней бликов, блестящие волосы Брока, его прозрачные глаза, звериные, почти янтарные на свету, и свое ощущение беспредельного, теплого счастья, свалившегося на него.
Он с усилием сел, опустив ноги на холодный пол, и обнаружил, что на нем нет даже белья. Более того, он не помнит ни как разделся, ни как добрался до постели. Включив свет, он нашел телефон и взглянул на экран. Половина пятого. Несусветная рань даже для него. Телефон в его руке вдруг зазвонил, и этот звук, эхом прокатившийся в пустой квартире, показался Стиву донельзя тревожным и злым.