— Иду я сквозь омут тот, что залечит от ран. И знаю: правым путь не может быть, ведь я неправ.
Ворон остановился перед одним из домишек — в нём горел свет. Сквозь ели, поросшие у дороги, было видно старуху на инвалидной коляске, что сидела в дверях, а рядом с ней, у входа, на пол осел какой-то старик, держать рукой за разодранное горло, и не шевелился. Эммет медлил всего пару секунд, после чего вновь возобновил шаг.
— Стой! — прокричал Ви. — Они же живы!
— Нет, — не оборачиваясь, ответил тот. — Они уже мертвы.
— Я!.. Ты не!.. Уильям, да скажи что-нибудь!
— Эх… — перебежчик остановился и громко выдохнул. — Ну да — давай… Давай-давай-давай-давай — скажи. Скажи, что они ещё живы, ведь ты видишь их живыми.
— Но это так, — тот тихо и сдержанно засмеялся в ответ.
— Какие же вы все идиоты. И ведь правда — неужели для вас всех жизнь является настолько текущим, настоящим и непредсказуемым процессом, что вы не можете увидеть её через день? Через два? Через месяц? Вы правда настолько глупы, чтобы жить только в сегодняшнем? — в противовес не раздалось ничего. — Так и думал, — он возобновил шаг и уже было продолжил напевать.
— Стой, — раздался голос парня позади, реакции не было. — Я сказал: стой!
Зимнюю тишину вновь разбавил тихий смех, но Ворон не успел дальше сделать и шага — никто не заметил, никто не смог бы усмотреть, как Айви, рывком подбежав к тому, развернул его и врезал в щёку кулаком. Второго удара не последовало — Джонс, перехватив руку, прошмыгнул под парня и, перекинув того через себя, уронил спиной на землю, наступив коленом на грудь. Альвелион и Уильям одновременно навели на того оружие.
— Ты так и не понял, да?! — шептал он сквозь зубы. — Этого не избежать! Никому в этом мире не уйти от убийств себе подобного, как бы ты этого не хотел! — глаза его сияли ярко-голубым в темноте. — Никому не избежать смерти! У них нет шансов. Нет вообще! Старик уже мёртв из-за недостачи крови, а старуху ждёт медленная, очень мучительная голодная смерть. Думаешь, это её жизнь, и ей решать, да?! Люди — трусы. Они придумывают себе отговорки, выдумают лживые цели и играют в русские рулетки лишь ради того, чтобы не сводить счёты с ненавистной им жизнью. Или ты правда хочешь мне сказать, — капля крови с разбитой губы упала на лицо Четвёртому, — что ей, потерявшей мужа, детей и внуков есть за что жить?! Что она сможет жить и выживать дальше?!
В одну секунду Эммет резко переменился, «спрятав» зубы и вновь заулыбавшись. Уильям был уверен в своей догадке: тот увидел себя в отражении глаз Айви. Старику даже показалось, что перебежчик ненавидел себя куда сильнее, чем его ненавидели остальные, но не показывал этого — то просто ощущалось в его словах, в действиях, в самом воздухе вокруг него.
— Я спрошу её, — сказал, наконец, тот, убрав ногу. — Чтобы твоя грёбаная совесть точно могла спать спокойно. А вы забыли, что ли? — обратился он к наёмникам. — Я вам живой нужен. Ладно — испаночка этого не знает, но ты, старпёр? А, хотя… Неважно. Забей. Это даже хорошо, что ты в меня нацелился — обиднее было бы, если… Да. Это даже хорошо.
Он проверил магазин пистолета и направился к дому в полной тишине. Закрыв собою старушку, он прошептал ей что-то — никто не услышал его вопрос, но вот ответом было отчётливое и громкое: «Да». Он завёз её в дом и двери закрылись за ними. Выстрел. Выстрел. «Люди может и трусливы во времена отчаяния, — тут же пронеслось в голове Уильяма. — Но больше они импульсивны».
— Странника с вершин холма как-то я повстречал, — он вышел, утирая скулу от капель крови, брызнувших на неё, вновь тихо и хрипло напевая песню. — Спасителем людей всех он себя называл.
Он скинул с себя кучу пушек, собранных с домов, под ноги своим попутчикам и пошёл на электростанцию — там должен был быть последний, тот, кто и пустил воду; кто тоже стал убийцей.
— Мол: «Пришёл от разрухи, боли мир сберечь я». А я ответил: «Мир не сберечь от самого себя».
Минута, другая — выстрела всё не было слышно. Снег, усиливаясь, засыпал собою тела, будто покрывалом. Тогда, смотря на всё то зрелище, старик поймал себя на мысли, что Рай и Ад отличались лишь одним — цветом: Ад засыпал мёртвых красным, а Рай — белым, но живым там всё так же было не место.
Ворон вышел, бросил один из пистолетов у открытой двери, и направился прочь:
— Чтобы похоронить всех здесь, он выбрал жить, — констатировал тот. — И да, он попросил оставить ему ствол с одним патроном в нём. Моё обещание выполнено, кучка олухов. Можем ехать, — в какой-то миг он поймал на себе взгляд Альвелиона. — На что засмотрелся?