Хантер схватил голову Смита и направил вниз. Из тьмы, из самой непроглядной темноты и самых отдаленных углов, на него смотрели глаза. Десятки, сотни полуразложившихся глаз, шевелящихся в темноте, груды бесполезных конечностей, которые служили пропитанием, и облака смертельно опасного вируса, осевшего слоем пыли и грязи на стенах помещения. Мужчина пытался вырвать слабые молитвы из своего рта, но стиснутые напрочь от боли зубы не давали ему сделать даже этого.
— Смотри на них — матки Поколения Три… — прошептал Уилл. — Проиграешь — я просто скину твой тёплый труп им на пиршество — достойное мясо таким тварям, как они. Если верить книгам, то мозг человека ещё шестнадцать секунд после смерти продолжает жить, — ты успеешь пожалеть обо всём, что сотворил, если ещё не нашёл свободной минутки для этого. Но если выиграешь и останешься жив… Я спущу тебя вниз на этой же грёбаной веревке, от которой так зудит твоя шея, оставлю там и буду… смотреть, — он приблизился к лицу Смита настолько, насколько возможно. — Вглядываться всей своей чёрной душой в то, как ты корчишься в агонии, умоляя меня убить тебя, как клетки паразита жадно проникают в твой организм, мутируя и принося тебе адскую боль в рекордно короткий срок. И если… Если тебе не повезёт, то ты потом станешь парализованным перебежчиком — ещё целый год, а то и больше будешь наблюдать за тем, как другие ходячие, что проходят сюда через щель в стене, подпитывают твою смерть и уходят, в то время как ты сам будешь гнить изнутри без возможности шевельнуть даже зрачком своего глаза, а твоё тело будут медленно поглощать корни, обвивая и переваривая его живьем!.. — взяв перерыв, чтобы перевести дыхание, он продолжил: — Ну что, Смит Джефферсон, сыграем?
— С-с-слушай, — едва слышно и очень хрипло заговорил раненый в то время, как убийца вращал барабан, — Ли, я всё понял… Прошло тридцать лет, и я давно осознал свою ошибку. — Барабан остановился, и за спиной Смита не было слышно ни звука. — Клянусь, Ли! Пожалуйста… Это было так давно… Ты не можешь! Не можешь так поступить! За последний десяток лет я пальцем не тронул ни одного ребёнка!
Сзади послышался щелчок. Джефферсон вскрикнул и закрыл глаза, но ничего не произошло. Рассвет всё так же разукрашивал облака в огненные тона, а ветер всё так же развевал его кудрявую седину. Через несколько секунд он вновь услышал знакомый треск — барабан был снова во вращении.
— Хотя бы… просто убей меня быстро. Мать твою, я заплачу сколько угодно лишь за то, чтобы не гнить среди них! — в ответ ему следовала тишина. — Да послушай же меня, Ли! — вскричал тот. — Я ведь дал тебе шанс! Дал! Я не пристрелил тебя прямо там, рядом с твоим отцом! Я подарил тебе жизнь!
Щелчок… щелчок… щелчок… щелчок. Позади Смита раздался громкий смех, а ему под ноги упал пустой барабан из револьвера. Огромные капли покатились по щекам старого сектанта. В агонии он попытался ещё несколько раз попросить о пощаде, но лишь всхлипы и стоны выходили из его напряжённого горла.
— Никогда не называй меня «Ли», — резко посерьёзнел Уильям и, схватив своего врага за плечо, приблизился к его лицу. — Ненавижу.
— П… Про…
— Знаешь, я никогда не хотел иметь с тобой ничего общего, Смит, желал вычеркнуть всё, что было до и после встречи с тобой сильнее всего на свете. Но теперь нахожу, что кое в чём мы с тобой всё-таки похожи… Отвратительно, да?.. Видишь ли, в тот момент, когда ты пристрелил моего отца, единственное, чего я хотел, — смерти, — наёмник на секунду взглянул на оружие. — Твоей или моей — это уже неважно. Но ты не дал мне и этого. А знаешь, чем я отвечу тебе?
— Не надо… — сквозь слёзы попросил старик. — Не надо…
Хантер высунул горсть патронов из кармана, поднял с пола пустой барабан и начал его заполнять. Медленно, но уверено каждая пуля становилась на своё место. За эти секунды в голове раненого чернокожего пронеслась вся жизнь. О, сколько предположений он сделал о том, что же с ним будет, сколько догадок и надежд… Но всё это развеялось ровно в тот миг, когда четыре выстрела прогремели в воздух, а пистолет с двумя пулями попал Смиту во внутренний карман у сердца.