Сергей Анисимов
ЗА ДЕНЬ ДО ПОСЛЕЗАВТРА
Никто так не слеп, как тот, кто не желает видеть.
Фильм «Дуговая лампа» был снят киностудией «XX век Фокс» при участии «Юнайтед Пикчерз» и вышел на экраны США 27 декабря 2012 года. Его мировая премьера состоялась тремя днями позже. Как несложно было узнать из журналов вроде «Эмпайр» или «Синема», бюджет фильма побил рекорд всех трех «Терминаторов» вместе взятых. Озвученное через шесть недель количество номинаций ленты на «Оскары» было большим, чем для «Титаника»: и не только ранга «за спецэффекты», но и главных — «за лучший фильм», «за лучшую режиссуру», «за лучшую операторскую работу»… Гонорары актеров первого плана исчислялись десятками миллионов долларов. Это было тем более показательно, что действительно известных актеров в фильме появилось на удивление мало. В одном из многочисленных интервью, ставших частью организованной киностудиями предрелизной подготовки, режиссер сообщил, что это вызвано желанием показать миру лица не «примелькавшихся звезд», а «таких же людей, как мы с вами». Сам он тоже был фигурой неожиданной для картины такого масштаба и с таким бюджетом. Но снявший до этого несколько получивших ограниченную известность и с трудом окупившихся лент режиссер оказался действительно талантлив. Фильм собрал более четверти своего гигантского бюджета в первый уикенд проката на территории США, заморских территорий и Канады. Вторая четверть была получена за последующие два дня, пришедшиеся почти идеально — на канун Нового года и сам Новый год. И это тоже было сборами только с североамериканских кинотеатров. К моменту завершения рождественских/новогодних каникул в Европе, то есть к воскресенью 6 января 2013 года, картина окупилась почти целиком, а где-то к 9 января уже начала приносить чистую прибыль. Показательно, что после короткого периода спада к началу третьей недели проката была отмечена даже некоторая тенденция к увеличению числа решивших посмотреть этот фильм зрителей. А вот это уже было признаком именно его качества. Становилось ясно: «Дуговая лампа» — один из наиболее успешных фильмов в истории американского и мирового кинематографа.
Вышедший в 1984 году и ставший основой для сценария роман Эрика Харри в свое время получил не слишком благоприятную критику. В 2012–2013 годах его новое, в «увеличенном формате обложки» издание (правообладатель — «Саймон энд Шустер») купили, по некоторым оценкам, до пяти процентов посмотревших кинофильм, что само по себе было впечатляющим показателем. После того как интерес к фильму пошел на спад, издательство выбросило на рынок ту же книгу в стандартном карманном формате, а затем переиздало и второй роман того же автора «Вторжение», торопясь догрести остатки прибыли.
Надо признать, что роман действительно был «ничего особенного». До двух третей датированных второй половиной 90-х годов (то есть основанных именно на тексте книги) ссылок на веб-сайтах «Амазона» и «Барнс энд Ноблс» не оценивали роман выше «двух звезд». Фактические ошибки, вроде упоминания о пулемете М60 на танке M1А1 «Абрамс» (на самом деле на месте заряжающего устанавливался М240) и прочего, были в новом издании исправлены, но дело было не в этом. Фильм дал книге не просто «второе дыхание» — он вдохнул в нее яркие, страшные в своем реализме краски. Бесшумно-белые вспышки ядерных взрывов, сметающие пшеничные поля Оклахомы, превращающие в стекло рассеченные замерзшими реками леса Аляски, — все это было снято и подано так, что у зрителя сжималось сердце. Ни один монстр из фильмов ужасов, ни один пришелец с клыками и когтями во всех взятых вместе фильмах категории «В» не вызывал такого потрясения и страха, какое вызвало у зрителя волевое, смелое лицо генерала Зорина, вжимающего кнопку ввода команды о нанесении «ограниченного ядерного удара» по США… Удара, сочтенного «ответным» после того, как утратившие контроль за собственными спутниками русские решили, что встающие над их страной разрывы китайских ядерных боеголовок — это американский удар. Кровавый, дикий в своей беспощадности путч с бронетранспортерами, давящими людей на улицах Москвы, ужас оставшегося безымянным, показанного лишь в течение 5–6 секунд человека, увидевшего, как над спроецированным на фоне горизонта силуэтом авиабазы «Форт-Вэлли» в тишине встает сияющий белый шар, но еще не почувствовавшего дрожь земли от подхода ударной волны… Такого зрители не видели еще никогда, но одно это тоже никогда не вписало бы «Дуговую лампу» в историю. В фильме не было ожидаемых штампов. Показанные в нем русские военные были не в ушанках и не носили на груди по «Золотой Звезде» каждый. Американский президент не был чернокожим с философски-печальными глазами мудреца: он был нормальным и похожим на настоящего, как были похожи на своих условных прототипов все, сыгравшие в этом выдающемся фильме. Потрясающий, до сих пор мало кем достигнутый драйв не отпускал каждого пришедшего в зал кинотеатра, купившего фильм на ДВД-диске, заказавшего его просмотр по платному каналу кабельного телевидения до самого конца: до бойни на дальневосточных пляжах, где «такие же люди, как мы с вами» молча валились в холодный песок, пытаясь преодолеть полосу сплошной рекой текущего огня, до схватки на польской границе, где нанесшая ответный удар американская армия показала, что безнаказанным не останется никакое зло, до прорыва к Москве, когда на розовые от вечернего солнца башни старинной русской крепости впервые с болью посмотрели глаза почерневшего от усталости и гари рейнджера, облокотившегося на броневой щит турельного пулемета головного «ХАМВИ» американской колонны.
Основное послание зрителям, которое с таким успехом донесли создатели фильма, было простым и доступным: «Русским нельзя иметь ядерное оружие». Потом, позже, некоторые начали вести отсчет именно с этого момента, с 27.12.2012, — с выхода ставшего столь популярным фильма на экраны американских кинотеатров. На самом деле это было, конечно, ерундой.
Настоящий и тоже уже далеко не предварительный отсчет начался многими месяцами раньше.
Воскресенье, 17 марта
Я как начальник Генштаба не вижу вероятного противника в лице конкретного государства. Мы давно перестали готовиться к масштабным ядерным и обычным войнам.
Майор Сивый проснулся от острого ощущения опасности. Острейшего. Проснулся в собственной постели, с подсунутой под щеку подушкой в розовой наволочке. Не поднимая головы и стараясь унять бьющееся сердце, он оглядел то, что попадало в поле зрения. Комната была та же, родная. Обои в полоску, книжные полки, угол недешевого телевизора, придвинутого ближе к кровати, — вчера смотрели на ночь. Жены рядом не было, хотя час оказался ранний, не позже половины восьмого. Судя по доносящимся из кухни звукам, она только-только ставила варить картошку, значит, поднялась минут двадцать назад. Тоже не спится почему-то. Не спалось и сыну — из соседней комнаты доносилось ритмичное хэканье и повторяющееся через равные промежутки времени пощелкивание: тот работал с гирей. Развлекался с утра пораньше. Двигаясь очень осторожно, майор повернул голову, чтобы получить возможность видеть обоими глазами. Проморгался, вытянув руку из-под одеяла, выковырял из углов глаз комочки скопившейся там за ночь ссохшейся слизи. Сердце не успокаивалось. Дрянь дело.
За окном были сумерки, — как раз такие, какие и должны быть в середине марта, если живешь в Балтийске, а не в Монтевидео. Свет проникал в комнату и через неплотно прикрытую женой дверь, и через щель между наполовину разведенными шторами. Судя по лениво плавающим теням от уличного фонаря, ветер снаружи был не слишком сильным. На часах обнаружились цифры 7:23, то есть тоже ничего выбивающегося «из рамок». Но ощущение, разбудившее майора, было слишком знакомым, чтобы игнорировать его, какой бы глупостью это ни казалось. Стараясь не издать ни звука и все равно скрипнув кроватью, охнувшей под его тяжелым телом, майор соскользнул на пол и встал, покачиваясь, посреди комнаты. Сын в своей комнате негромко звякнул и так же негромко чертыхнулся. Жена на кухне стукнула ножом. Секундная стрелка на висящих на стене еще одних, уже не электронных, а обычных механических часах с крупным циферблатом проползла очередное деление — четверть секунды. Смерть была совсем уже рядом. Обругав себя, но не замедлившись ни на мгновение, майор скользнул к стене. Кобура висела на стуле, под ворохом остальной одежды, в котором преобладали вещи жены — проснувшись, она ушла к своей готовке запросто, в халате. «Стечкин» привычно лег в руку, и, потратив еще полсекунды на то, чтобы в очередной раз прислушаться к происходящему в квартире и на улице, майор аккуратно и уже чуть более спокойно дослал патрон в патронник. Подумав, он оставил переводчик предохранителя на стрельбе одиночными, но, подумав еще с четверть секунды, все же перевел его в положение, соответствующее ведению огня в автоматическом режиме. Из квартиры он никуда не собирался уходить, а размеры его комнат и коридора предполагали самую близкую дистанцию. Меткость здесь могла стать менее важной, чем скорострельность.