Выбрать главу

Повар удерживает под мышкой чемоданчик, нет-нет, да и погладит. Я поленился применить навык — просветить лучом и хотя бы по форме опознать предмет.

— Это весы, — сообщил Повар. — Меня же пригласят для визуализации добычи. А могу и взвесить. Мелочиться не будем.

Минут через двадцать ударная группа вышла из номера жильца, телами прикрывая мешок с непонятным содержимым. Два лба вцепились в него так, точно эта последняя возможность не остаться голодным.

Нам разрешили сопровождать да поглядывать, не наладит ли кто погоню. Зеркало заднего вида — это мы запросто: есть на затылке глаз, от рождения, просто иногда тренировать его надо. Вот и пригодился.

Второй клиент, третий — мешок уже потяжелел для двух носильщиков, Повар предложил услуги, но ему было отказано:

— Свою миссию вы начнёте там… ТАМ, где нам никто не помешает. Короче, на борту моего… согласен, на борту «Б-2403». — Ах, как вовремя Уиль Штирль уловил заинтересованность на лице капитана. Стал выгораживаться с расчётом: — Увы, это всего лишь бумага, за которую можно купить и маячки, и женскую обувь для… Пусть же вас не интересует моё семейное положение. Оно станет известным только после моей смерти, когда неутешные вдовы украсят букетами цветов скромный памятник солдату. Ну, или, так далее. Впрочем, нас давно ждут и просто горят желанием освободить жилое помещение от излишних предметов. Вперёд, орлы!

Пока мы предоставлены сами себе, пока группа уговаривала скромнягу избавиться от греха, чтобы не терпеть таких мук, я поглядывал по сторонам и фиксировал малейшие скопления местных сил правопорядка и обороны. Возможно, их подняли первые звонки от неизвестных граждан, пострадавших час или полчаса назад, особые приметы и количество нападавших…

Трое у входа в дом предполагаемой жертвы под описание вообще не подходили. Служба учёта благосостояния постояльцев выдала адреса и явки службе, которая должна выработать план по предупреждению… Ой, как у них всё сложно, язык сломаешь! И тотчас слышу внутренний голос: «Терпение, БероГор, на фронте куда опасней».

Я прикинул перспективы. По этой стороне улицы нам предстояло обнести (ой, откуда взялось слово?) ещё пять зданий. Как там, по плану? Переходим на другую сторону?

А в конце улицы показались люди с плакатами. По мере приближения шествия, тексты удалось разглядеть. «Требуем защитить честных граждан, не замеченных в денежных махинациях. Да здравствуют службы защиты Плин-Пирнеца». «Плин-Пирнец! Защити от произвола!»

— Быстро реагируют, — сказал капитан, зевая. Скучное занятие мы себе подобрали на сегодня, наступили на горло собственной песне.

Повар первым заметил выход группы.

— Думаю, трудовой день на этом закончится. Шесть носильщиков для груза — это привлечёт излишнее внимание. Теперь пусть потрудятся мои весы.

— Если полковник согласится.

Повар поднял на капитана невинные глаза.

— Я же у него самый близкий друг. Породнились — посидев на горшках, пусть и в разное время.

Капитан — я понимал! — уже и сам не рад, что ввязался. Маячки можно вместо грибов собирать, да кто ж знал, до вчерашнего дня?

Наша делегация вот-вот встретится с протестующими, и полицейские как бы создали для нас «зелёный коридор», как бы предотвращая столкновения случайных прохожих с неслучайными. Самое главное — чтобы не выдали глаза. Поэтому полковник нас троих пригласил возглавить шествие, — так сказать, первыми принять удар на себя.

То ли глаза наши честные, а у капитана — прям насквозь синие, то ли походка и вид чемоданчика, в который вряд ли поместится объявленное пропавшим… Как это они умеют крыть матом, мне бы поучиться, и по ситуации — наградить?

Но мы строго придерживаемся плана, на свой страх и риск, я всё же поинтересовался у организатора борьбы за справедливую делёжку:

— Рабочий день завершён. Или поработаем сверхурочно?

Уиль Штирль прежде, чем дать ответ, подсунул плечо под мешок, на вес прикинул.

— На сегодня достаточно. Можем завтра повторить, как сложатся обстоятельства в нашу пользу.

— То есть, протесты мы не замечаем?

— А у вас не бывало такого? Вот не хочу видеть в упор, так и действую. Никто не запретит.

— Если к утру митингующие заполнят площади, то завтра посадку нам вряд ли разрешат.

— Придётся смириться. И думал же захватить второй мешок!

2

Для команды были заказаны номера. Оба капитана согласились присматривать друг за другом, так им и выпал двухместный номер. Лбы поместились в трёхместном — как бы для заметания следов. Митингующие сразу спросят двенадцатиместный и пойдут искать, если осмелятся войти в гостиницу. Пикеты загородили главный вход и готовы стоять до утра.

— Ночью будем уходить. Я всё предусмотрел.

— Так поделим сейчас, до ночи. А то мы уснём, вы улизнёте, нам после одним за всю группу отдуваться.

— Я тебя понимаю, капитан. Ты ни разу не спал на мешке с деньгами. Так положение не в твою пользу. Второго мешка я не захватил, хотя думал.

Капитан потянулся к поясу и из-за спины вытащил крепчайшей материи мешок.

— Я знал…

Уиль Штирль немного посерел с лица. Ему бы смекнуть, что это первый колокольчик прозвенел, как предупреждение. Но старый вояка как никогда близко подобрался к цели и уже не принимал в расчёт знаки судьбы.

— А ты не так прост…

— Так и не стал бы капитаном.

— Хорошо, зови повара. Начнём делить.

— Я случайно заглянул в образцы купюр. Оказывается, у них разный номинал. Десять тысяч и сто единиц — на похожих банкнотах. Мне будет жаль, если ко мне попадут первые, а к тебе сотки.

Повар явился, прямо у порога собрал конструкцию.

— Это что?

— Весы. Мы же друзья, так чтобы без обид, буду взвешивать одинаковые бумажки.

Вывалили на стол содержимое мешка. Как на избирательных участках подсчитывают голоса, так поступили и мы… Ой, долго рассказывать. Самому эта процедура надоела так, что готов отдать полковнику — на, забирай! Капитан почувствовал, что мне пора отдохнуть:

— Погуляй на коридоре, я позову. — Вдруг, совершенно неожиданно, добавил: — А прогуляюсь и я с тобой. Представитель экипажа есть, нам не о чем беспокоиться.

Группа скопилась у окна, в конце коридора. Пикеты росли, как грибы. Кто-то из лбов озвучил версию:

— Пробиваться будем с боем.

— Я — как чувствовал… Положим головы за благополучие одной головы? — откликнулся другой.

— Не нравятся мне большие города, — признался третий.

Нас с капитаном пропустили к окну. Красивый городишко, мы видели и крупнее. Столько света на улицах — как днём. И вереницы фургонов, одинакового цвета, на крышах порядковые номера и единый номер телефона.

Капитан воззрился в поднебесья, поправил микронаушник и микрофон.

Мне подумалось, это связь с Поваром. Капитан сказал в микрофон: «Через три минуты».

Мы развернулись, дошли до номера. Капитан в уме отсчитывал секунды.

Вошли. Полковник лежал поверх мешка, с закрытыми глазами.

Капитан поднял руку, вслух досчитал до десяти, сделал отмашку.

Повар подхватил второй мешок и бросился к окну, распахнул и вытолкнул наружу. Запоры на место, шторы — как и были затянуты, в том же положении.

— Теперь полковник может делать всё, что душа пожелает. Буди.

Уиль Штирль резко открыл глаза, нашёл нас, сидящими на диване. Включён телевизор, работает кондиционер. И рядом — сотрудник гостиницы, доставил напитки и закуски.

— Это для чего? — полковник осмотрелся. — Где второй?

— Вы всё проспали, полковник. Ворвалась толпа и отняла то, что могла. Вас побоялись тревожить, так велит местный закон. Этот мешок не тронули. Вы спасли нас! Теперь можем хоть остатки поделить. — Капитан пустился в объяснения. — Что ж вы не предупредили, что местное законодательство позволяет гражданам организовывать группы поддержки и захвата? Кто-то из обиженных воспользовался своим правом. И охрана ваша самоустранилась. Они вам будут говорить, что никого не видели. Так как поступим с деньгами?