— Слышишь? — женщина хватает спутника за руку, оборачиваясь на звук.
— Конечно, слышу. «Скорпы». Старый добрый ветер перемен, могло быть и хуже.
— Вот в парк Горького мы так и не сходили, — тихо говорит она, глядя куда-то далеко-предалеко.
— Ты о чем?
— Ну, ты ж знаешь. Мне эта песня с первого раза как напомнила про… наших добрых синьоров, так и осталось. Просто про них. Про то, как мы тогда… гуляли.
Мужчина ласково снимает с жены потрепанную белую бейсболку, гладит по волосам.
— К слову сказать. Ты долго еще будешь носить эту… кепку?
— Пока не изношу вконец.
— По-моему, это уже произошло лет пять назад, — осторожно сообщает тот, с чем-то вроде жалости разглядывая головной убор.
— Не произошло. Отдай, — она сердито отбирает кепку. — Это память. Об очень хорошем человеке. И я ее люблю, вот.
— Ведь десять лет уже…
— Ну и что. Все равно он был самым потрясающим мужчиной, которого я знала в жизни.
— Ты же его и не знала совсем. Какое там знакомство за два дня.
— Снова-здорово, — вздыхает женщина, надевая кепку на свое аккуратное каре — сочетание и впрямь дурацкое. — Сколько раз мы уже этот разговор вели? Сто? Двести? И столько же раз я говорила, что это вам, мужчинам, обязательно знать про человека, чтобы его узнать. А женщине достаточно… почувствовать.
— И что же ты такого особенного почувствовала, чего не было, скажем, во мне?
— Давай не будем по сотому разу, — приподнявшись на цыпочки, она легко целует мужа в щеку. — Ты — другое дело. Ты — свой. Кроме того, ты должен быть ему благодарен… ведь это из-за него я с прежним женихом разошлась.
— А я-то, простая душа, думал — из-за меня.
— Из-за тебя я связалась с тобой, — улыбается она, переплетая с супругом пальцы. — Потому что ты был больше всего не похож… или нет, похож на… На другого, в общем. Да теперь уже какая разница. Я тебя люблю.
— Ну да, и скучаешь по французу десятилетней давности.
— Ты не понимаешь, — Зинаида отворачивается, чтобы не было видно нешуточных слез, разом набежавших из ниоткуда. — Я не то что бы скучаю. Просто…
— Я и тогда говорил, а ты слушать не хотела… Только рыдать. На совершенно пустом месте. Уверен, все с ними в порядке было. Просто переехали. Или стало не до нас. Или какие-то важные дела появились. Мы же не знаем про них ничего. Не пришел человек на встречу с полузнакомыми приятелями. Это не значит, что он непременно скончался! Что за глупости. В центре города, во время Олимпиады…
— Не глупости. Я точно знаю. Они бы пришли.
— Сменили гостиницу.
— Они видели, где я живу. Он бы дал знать, понимал же, что будем волноваться. И потом… я сразу почувствовала, что все не так.
У Романа становится такое лицо, будто он хочет сказать — «О женщины, женщины», или еще что-нибудь из Чехова. Но он умудряется промолчать, только рассеянно гладит жену по голове. Вернее, по белой потрепанной кепке.
— Такие, наверное, и не могут долго жить, — выдыхает Зина, с прицельным вниманием следя за самолетиком в ясном небе. Двойная белая полоса перечеркивает синеву пополам, теряясь в облаках. — Не с нами. Не для… нас.
— Ну, полно тебе. Смотри, Гошка загрузился в кабину. Уже на старте.
Их чернявый сын, высокий для своих лет, но хрупкий — и какой-то особенно маленький рядом с белокурым толстяком, с которым он делит красную лодочку «Орбиты», радостно болтает ногами, поднимая с помоста летнюю пыль. Он слишком горд, чтобы помахать родителями рукой, но искоса следит, на месте ли они, смотрят ли.
42
Все же рискну добавить подстрочный перевод куплетов знаменитой песни группы «Scorpions»: «По течению Москвы-реки, вниз к парку Горького я иду, слушая ветер перемен. Август, летняя ночь, мимо проходят солдаты, слушая ветер перемен… Мир становится меньше. Мог ли ты подумать, что мы можем быть так близки — как братья. Будущее разлито в воздухе, я чувствую его повсюду, оно веет в ветре перемен… Мы идем по улице, далекие воспоминания навеки похоронены в прошлом… Вниз по течению Москвы-реки к парку Горького я иду, слушая ветер перемен… Ветер перемен бьет в лицо времени, как буря, звонящая в колокол свободы для умирения сердца — пусть твоя балалайка споет о том, что хочет сказать моя гитара… Забери меня в волшебный миг славной ночи, где дети завтрашнего дня спят под ветром перемен»…