Значит, община франкоговорящая, уточнил Гильермо на всякий случай. Да, кивнул Джузеппе, на сто первом круге по клуатру останавливаясь наконец передохнуть. Настоятельница, госпожа Ивановская, говорит и пишет по-итальянски, более того, приезжала в свое время в Рим по поводу своей научной работы — она переводчик и преподаватель; но остальные по большей части говорят исключительно по-русски, у нескольких наиболее образованных, включая Ивановскую, второй язык — французский. Наследие абрикосовской общины, а может, дореволюционной интеллигенции: там французский был обязательным вторым языком культурного человека, даже категоричнее, чем в средневековой Англии…
Прекрасно, не скрывая облегчения, сообщил Гильермо. Страшные истории про заморенных в лагерях сестер, про крохотный островок католиков в центре советского мегаполиса радовали его сердце, как глоток настоящей жизни. В воздухе опять будто бы забился кончик длинного стяга. Бенуа Дюпон почувствовал зов пути, настоящего далекого пути, и кровь побежала по жилам куда быстрее. От дамы Сфортуны, сколько Гильермо себя помнил, всегда можно было оторваться, выйдя в дорогу.