На самом деле, я ощущал некое впечатление ожидающей тишины— как будто существо, стоящее за этими звуками, кем бы оно ни было, остановилось, чтобы посмотреть, как я вхожу в его владения. Всё время, пока я был в подвале, меня, казалось, окружала та же атмосфера. Конечно, я просто нервничал.
В целом я хорошо держал себя в руках. Однако, когда я уже собирался покинуть подвал, я неосторожно оглянулся через плечо на каменную плиту, закрывавшую старый колодец, меня охватила сильная дрожь, и, потеряв всякое самообладание, я бросился обратно вверх по лестнице из подвала, а оттуда в этот кабинет. Мои нервы разыгрались не на шутку.
30 июля. Уже больше недели всё идёт хорошо, состояние моих нервов, кажется, заметно улучшилось. Миссис Малкин, которая в последнее время несколько раз обращала внимание на мою бледность, сегодня днём выразила убеждение, что я почти снова стал самим собой. Это обнадёживает. Я уже начал опасаться, что тяжёлое напряжение последних нескольких месяцев наложило на меня неизгладимый отпечаток. При сохранении моего здоровья я смогу закончить свою книгу к весне.
31 июля. Миссис Малкин задержалась допоздна в связи с какими-то домашними делами, и было уже совсем темно, когда я вернулся в свой кабинет, заперев за ней дверь на улицу. На верхнем этаже, куда бывший владелец дома по непонятным причинам не смог провести электричество, царила непроглядная тьма. Когда я поднялся на второй лестничный пролёт, что-то схватило меня за ногу и на мгновение почти притянуло обратно. Я высвободился и побежал в кабинет.
3 августа. Снова эта ужасная настойчивость, я сижу здесь с дневником на коленях, и мне кажется, что меня терзают железные пальцы. Я НЕ пойду! Мои нервы снова могут быть на пределе (боюсь, что так оно и есть), но я по-прежнему их хозяин.
4 августа. Вчера вечером я не сдался. После ожесточённой борьбы, которая, должно быть, продолжалась около часа, желание спуститься в подвал внезапно пропало. Я ни в коем случае не должен сдаваться.
5 августа. Сегодня ночью крысиные звуки (я буду называть их так за неимением более подходящего термина) стали очень заметны. Я даже отодвинул засов на двери и вышел в коридор, чтобы прислушаться. Через несколько минут мне показалось, что я заметил что-то большое и серое, наблюдающее за мной из темноты в конце коридора. Это, конечно, странное заявление, но оно в точности описывает моё впечатление. Я поспешно удалился в кабинет и запер дверь на засов.
Теперь, когда моё нервное состояние так ощутимо сказывается на зрительном нерве, я не должен больше откладывать визит к специалисту. Но… как много я должен ему сказать?
8 августа. Сегодня вечером, когда я сидел здесь за своей работой, мне несколько раз казалось, что я слышу тихие шаги в коридоре. Конечно, опять «нервы», или ещё какая-нибудь новые проделки ветра среди образцов на стенах.
9 августа. На моих часах четыре часа утра. Я твёрдо решил записать то, через что мне пришлось пройти. Возможно, так я обрету спокойствие.
Вчера вечером, почувствовав себя довольно уставшим из-за напряжённого и утомительного дня исследований, я рано лёг спать. Мой сон был более освежающим, чем всегда, как это обычно бывает, когда человек действительно устал. Однако я проснулся (это было, должно быть, около часа назад) от ужасного толчка.
Комнату заливал лунный свет. Мои нервы были на пределе, но сначала я не заметил ничего необычного. Затем, бросив взгляд в сторону двери, я заметил что-то похожее на тонкие белые пальцы, просунутые под неё, как будто кто-то за дверью пытался таким образом привлечь моё внимание. Я встал и включил свет, но пальцев не было.
Нет нужды говорить, что я не открывал дверь. Я описываю происшествие так, как оно происходило или как мне показалось, что оно происходило; но я не могу позволить себе комментировать его.
10 августа. Я прикрепил снизу двери моей спальни плотные резиновые полоски.
15 августа. Несколько ночей всё было тихо. Я надеюсь, что резиновые полоски, будучи чем-то определённым и осязаемым, благотворно подействовали на мои нервы. Возможно, мне не понадобится обращаться к врачу.