[(6) «Я едва его узнала. Прежними остались только глаза. В остальном он выглядел совершенно по-другому. Он постарел, исхудал и был страшно подавлен. Едва передвигался, с трудом поднялся по лестнице – настолько он ослаб».]
Крупный нос заострился, на щеках лежали глубокие морщины, а уши, словно привинченные, торчали по бокам худого лица. Уменьшился даже волевой подбородок. Одежда висела на костлявом теле, как на вешалке. Там, где раньше угадывалась сила, залегли тени скорби.
Из-за постоянного недоедания Руди Кёлер очень ослабел. В первые недели все перевешивала радость свидания, о котором так долго мечтала Эльза. Для нее Руди по-прежнему оставался главным мужчиной, с которым она хотела разделить судьбу. Но стало ясно, что жизнь уже никогда не будет такой, как раньше и на какую они оба надеялись. Разрушилась связь с довоенным временем, не могло быть и речи о возвращении к прежним ролям. Как мог заботиться о семье мужчина, который от слабости едва вставал с постели? Теперь они жили вшестером в тесной квартирке, и Эльзе приходилось прогонять детей из комнаты в кухню и обратно, чтобы они не докучали отцу. Старшую дочь Эльзе пришлось переселить к матери, а сама она стала хранительницей покоя мужа. Он выглядел так, словно провел все эти годы без сна.
Но Руди Кёлер был не только измучен, он был истощен. Его продуктовой карточки для нетрудоспособных хватало только на то, чтобы вести полуголодное существование. Скоро он начал с жадностью набрасываться на все, до чего мог дотянуться, даже на еду детей. Он постоянно бросал алчные взгляды на хлебницу, стоявшую в кухне. Эльза Кёлер не придумала ничего лучше, чем повесить на хлебницу замок и носить с собой ключ.
[(7) «Я и сейчас вижу, как мой муж и младший сын, который в то время быстро рос, крадутся на кухню к хлебнице».]
Когда она резала хлеб, каждый следил, чтобы другие не получили кусок больше.
Теперь Эльзе Кёлер приходилось еще тяжелее, чем во время войны. Она пыталась сберечь в семье мир, который в тесноте их жилища готов был взорваться. Никто из них не предполагал, насколько отдалятся друг от друга дети и отец, насколько чужими друг другу они станут. И хотя они практически не разговаривали в течение шести лет, эти годы легли между ними непреодолимой преградой. Все они постоянно изводили друг друга упреками и мучились от взаимного непонимания.
[(8) «Я пыталась быть посредником – в обоих направлениях. Детям я говорила, что они должны проявить терпение в отношении больного отца. Руди я объясняла, что дети повзрослели; рассказывала, что мне пришлось с ними пережить, когда его не было. Но ни дети, ни Руди просто не хотели ничего понимать».]
Дети не желали знать отца, и особенно младший. С тех пор как он впервые увидел Руди после возвращения, он снова и снова с раздражением спрашивал мать, что за чужой человек с ними живет. Руди Кёлеру было невыносимо больно, что малыш не хотел его ласки, и он отвечал беспомощной строгостью, к которой дети, живя с матерью, не привыкли. Они постоянно бегали к ней жаловаться. Нить, связывавшая отца с детьми, порвалась.
Прошли годы, прежде чем Руди Кёлер смог снова встать на ноги. То обстоятельство, что он был членом нацистского корпуса водителей грузовиков, создало ему определенные трудности во время денацификации[16]. Рассеялись мечты снова открыть угольную лавку, как прежде, когда она торговала углем, а он занимался перевозками. Поначалу для Руди была доступна только работа на стройке – второстепенная должность кладовщика. Эльза, которая между тем продала на черном рынке обручальное кольцо, решила внести свою лепту в семейный бюджет, хотя мужу и не нравилась эта идея. Она нанялась штукатуром на ту же стройку, где работал Руди. Теперь собственная жена ежедневно напоминала ему о крахе всех надежд после его возвращения.
[(9) «Вместо этого ему пришлось смириться с тем, что я заботилась о нем. Он не мог чувствовать себя настоящим мужчиной. Он сильно страдал от того, что я все делала сама, а он не мог мне даже толком помочь».]
Прошло еще шесть лет, прежде чем семья Кёлеров смогла сделать следующий решительный шаг. Квартира, которая сначала была для Эльзы спасением, превратилась в тюрьму. Именно так воспринимается жилье, если пятерым приходится тесниться в одной комнате. Трое детей и родители постоянно видят, слышат и нюхают друг друга. Им всем нужен был воздух, чтобы дышать, нужна была свобода – необходимая каждому человеку свобода побыть одному.
16
Денацификация Германии – процесс очищения ее общественно-политической, экономической и культурной жизни от наследия нацистского режима, выявление и наказание нацистских военных преступников, активных национал-социалистов.