Эльфрида Лодеман не скрывала скепсиса, когда Фридрих брался за перо, чтобы поставить берлинское партийное руководство в известность о неудовлетворительном положении дел в партии. Так, он неодобрительно отозвался по поводу алкогольных эксцессов в некоторых эссенских партийных пивных. Он высказывался также по вопросам нацистской экономической политики, подтверждая свое мнение подробными расчетами, критиковал чванство высокопоставленных партийных чиновников и даже ставил под сомнение принцип «вождизма». После начала войны недовольство Эльфриды возросло из-за того, что ее муж продолжал досаждать партийному руководству своими претензиями, вместо того чтобы использовать свой давний партийный стаж, который у него действительно был, на благо семьи. Она не понимала, как он, отец троих детей, мог в столь непростые времена отказаться от таких привилегий, как, например, «набор фюрера» (копченая колбаса, блестящие серебристые сардины в масле и шоколад в хрустящей фольге).
Она начала в нем сомневаться. Эссенский партийный суд вызвал его на заседание в связи с «порочными настроениями» после того, как он направил руководству письмо, в котором не пощадил ни Геббельса за его похождения с женщинами, ни Геринга за провал воздушной войны. Фридриха обвинили в подрыве обороноспособности. Неожиданно дело приняло очень опасный оборот. Правда, Фридрих Лодеман в тот раз отделался предупреждением, но с того момента образ мужа в представлении Эльфриды несколько потускнел. Его экзальтированность сильно ее пугала. Именно тогда она, видимо, окончательно осознала, что будет лучше, если она возьмет в свои руки бразды правления. По необходимости – без мужа или против мужа. И пока он жил своими идеями, она решила посвятить себя благу семьи, заботиться о еде, одежде и детях – о настоящей жизни, к которой он был так мало пригоден. [(13) Делала она это с присущей ей практической энергией.]
И весьма скрытно. Власти приказом ввели режим полного затемнения ввиду воздушных налетов, и она сделала на окнах светомаскировку из черной бумаги. Плотно закупориться, обособиться, занавеситься. Ничто не должно было просочиться наружу, где подстерегала опасность. Когда один из сыновей сказал в ее присутствии что-то дерзкое, Эльфрида ответила: успокойся – или попадешь в концлагерь. Собственно, молчать должен был тот, кто был прав. Она лучше, чем ее муж, вечный кляузник, понимала требования времени. В столовой на самом видном месте она повесила на стену изречение: «Учись молчать, не взрываясь». Так она учила сдержанности свою семью. Юрген, самый младший и самый понятливый, полдня просиживал у окна, не произнося ни слова.
Несмотря на то что на фронте побывали двое сыновей, войну семья пережила без потерь, но и после Эльфрида упорно гнула свою линию. Для допроса в комиссии по денацификации[21], куда его вызвали как бывшего члена партии, Фридрих Лодеман собрал все положительные письменные характеристики. Коллеги не могли сказать ничего плохого о нем как о бывшем начальнике отдела компании и партийце. Комиссия, однако, усмотрела в нем партийного активиста и отнесла к категории III: «второстепенные преступники». Он растерянно и с недоумением воспринял приговор, так глубоко был уверен в своей правоте. Он же всего-навсего идеалист с чистым сердцем!
Жена перестала ему возражать. Настоящий идеалист, он всегда был против привилегий, но партия его обманула. Он отказался от «набора фюрера», от поездок за продуктами в родительскую усадьбу в Нижней Саксонии. Хотя он и был ее наследником, но нет, прежде всего он был идеалистом. И чем чаще Эльфрида произносила это слово, тем более своеобразную окраску оно принимало в ее устах. Дети слышали это, когда родители ссорились и мать, давясь слезами, упрекала отца из-за нехватки угля, дров и еды.
[(14) «Она борется, старается изо всех сил, но я слышу, как она искажает значение некогда вполне благопристойного слова «идеалист» и делает из этого слова другое, которое звучит почти так же. Это другое, похожее слово срывается с ее губ лишь в самые тяжелые моменты – нет, она почти никогда не произносит слово «идиот», она вовремя спохватывается и выдавливает лишь «иди…».]
Фридрих демонстративно покинул компанию AEG за два года до официального выхода на пенсию. Так он остался без работы и без средств к существованию. С точки зрения жены, этим демаршем он окончательно все испортил и невероятно осложнил и без того непростую жизнь семьи. Надо же было после двадцати трех лет работы отказаться от предложений руководства и остаться ни с чем! Как выразилась Эльфрида, это было то же самое, что наделать в штаны в двух шагах от клозета.
21
В 1946 году Контрольный совет – совместный орган СССР, США, Великобритании и Франции, созданный для осуществления верховной власти в Германии, принял ряд законов, в которых определил круг лиц, попадающих под денацификацию, и утвердил создание специальных комиссий для рассмотрения их дел. Санкции предусматривались для четырех категорий вовлеченных лиц.
I. Главные преступники (военные преступники).
II. Преступники (активисты, военные и сотрудничающие с ними, получатели выгоды).
III. Второстепенные преступники.
IV. Попутчики.
V. Невиновные.