В сентябре 1955 года, через десять лет после окончания войны, канцлеру Аденауэру во время визита в Москву удалось договориться об освобождении последних военнопленных из советских лагерей. В их торжественном следовании к лагерю Фридланд в каждой деревне выстраивались толпы людей, приветствующих «возвращение десяти тысяч» с облегчением и надеждой, что наконец-то дверь в темное прошлое будет прочно и навсегда закрыта. На пике своего нового экономического успеха немцы встречали, как они надеялись, последних вернувшихся из ада.
Вместо заболевшего гриппом Аденауэра во Фридланд для встречи прибыл федеральный президент Хойс. Это была впечатляющая картина: президент – в темном костюме-«тройке», с сигарой в зубах – среди рано постаревших мужчин. Хойсу было совершенно ясно, что не он, а они выпали из времени. Он не питал иллюзий относительно того, что ожидало этих людей дома. В своем новогоднем обращении 1949 года он предостерегал сограждан:
[(11) «Наши требования обращены к родине, ее властям, ее гражданам, к биржам труда и к работодателям: мы призываем всех оказать особую поддержку поздним репатриантам, чтобы их надежда на новую и свободную жизнь не обернулась разочарованием».]
5. Мир мужчин
Немецкий мужчина в кризисе
Редакция самого популярного женского журнала страны «Констанца» почти целиком состояла из мужчин. Издатель и шеф-редактор в тридцатые и сороковые годы уже издавали нечто похожее – журнал «Молодая дама». Во время войны на его страницах царил мир мечтаний молодых женщин, командиров «домашнего фронта», радостно ожидающих возвращения своих героев-фронтовиков. Когда в 1947 году вышел первый номер «Констанцы» тиражом 60 000 экземпляров, предполагалось, что новый журнал будет не менее популярным. И действительно, он имел успех у публики, особенно среди мужчин. Но теперь в сказке о счастье вернувшихся с войны был уже невозможен глянцевый финал. Поэтому с самого начала страницы «Констанцы» были посвящены широко обсуждавшейся теме семейного очага конфликтов. Ключевой фигурой стал супруг и отец. Немецкий мужчина находился в глубоком кризисе.
Писатель Вальтер фон Холландер начинал еще несколько десятилетий назад как эксперт по вопросам семьи и автор романов и статей о проблемах воспитания и отношениях мужчины и женщины. В журнале «Хёрцу»[42] публиковалась его колонка «Спросите у фрау Ирене». На радио он вел доверительные беседы на проблемные темы. Со временем Холландер стал буквально всенародным советчиком по вопросам семьи. «Мужчина в кризисе» – так было озаглавлено его трехчастное эссе, опубликованное в «Констанце» весной 1948 года. Оно было ответом на многочисленные письма в редакцию от растерявшихся женщин – те жаловались, что больше не находят общего языка с мужьями.
[(1) «Прошло почти пять лет после возвращения моего мужа из плена. Первые три или четыре недели мы были счастливы, но теперь ссоры почти непрерывно следуют одна за другой. Основание: он постоянно всеми командует и всем недоволен. Говорит, что я якобы изменилась и перестала быть настоящей женщиной».]
За год до этого судьба одного из вернувшихся домой солдат, Бекмана, впервые привлекла внимание немецкого общества к этой теме. Молодой писатель Вольфганг Борхерт, который и сам вернулся из плена тяжелобольным человеком, своей театральной пьесой «За дверями» выразил боль целого поколения. Не сходившая со сцены драма возвращения в феврале 1947 года была поставлена на радио. В пьесе вернувшемуся из советского плена бывшему солдату вермахта Бекману не удается найти свое место в обществе, в котором теперь все так изменилось. Отчаянно борясь со своими военными переживаниями, он встречает лишь враждебность и замкнутость окружающих его людей. В его одиночестве и крушении иллюзий бесчисленное множество современников узнали собственное душевное состояние.
Обозреватель Вальтер фон Холландер видел причину в том, что мир сошел с рельсов. В ежедневно меняющихся обстоятельствах перед лицом неизвестного будущего брак в довоенном его понимании умирал. Соотношение сил в браке изменилось в пользу женщин, которые окрепли в служении семье, в то время как большинство мужчин на войне были вовсе не героями, а пушечным мясом.