Подавляющее большинство книг в доме Цедарии было посвящено истории Изначального мира. Здесь имелись и серьезные научные труды, и научно-популярные книги, и даже исторические романы. На отдельных полках располагались издания, посвященные истории религий и мифам разных стран и народов. Судя по всему, исторические исследования во всех формах и направлениях были предметом главного, и, скорее всего, единственного интереса родителей девочки.
Правда, меня несколько смутила серия книг А. Кунина о приключениях Петра Эрастовича Шпандорина (на корешках было написано: "Пет. Эраст. Шпандорин") и сочинения Джинсии Роуминг о Грабле Пиддере. Присутствие подобных книг на полках свидетельствовало о том, что даже такие образованные и разумные люди, как родители Цедарии, поддаются рекламному внушению и манипулированию сознанием.
Через некоторое время на кухню вбежала Цедария:
- Пойдем!
Я поднялся и пошел в комнату. Родители девочки, до того сидевшие на кровати, встали мне навстречу.
- У меня нет слов, чтобы выразить всю благодарность за спасение Цедарии! - горячо воскликнул отец, схватил и затряс мою руку.
Мать сквозь слезы лишь бормотала:
- Спасибо, спасибо, спасибо...
Я немного смутился:
- Да, ладно... чего там...пустяки...
- Мыстр Умаевич Соображаев, - представился отец Цедарии. - А мою жену зовут Алевтина Иоанновна. Ты можешь звать нас Мыстром и Алевтиной.
- Хорошо, а я - Калки, - я еще раз назвал свое имя.
Родители Цедарии уставились на меня, словно ожидали, что я добавлю что-нибудь еще. Но я промолчал, боясь вновь ввергнуть их в бессознательное состояние.
Неловкую затянувшуюся паузу нарушила Алевтина.
- Пойду, поставлю чай! - с несколько наигранной беззаботностью произнесла она. - Цедария, пойдем со мной, ты мне поможешь!
- Мама, я хочу остаться тут! - заявила девочка.
- Не спорь! Пошли на кухню!
Они вышли из комнаты, причем Алевтина закрыла за собой дверь.
Мыстр указал мне на кресло, стоявшее возле кровати:
- Садись, пожалуйста!
Я опустился на мягкое сидение и откинулся на спинку. Сам Мыстр сел на кровать, нагнулся ко мне и тихо сказал:
- Я много раз готов повторять, что моя благодарность тебе не имеет пределов. Но скажи мне, пожалуйста, зачем ты пользуешься этим именем? Конечно, я понимаю, что ты, наверняка, интересовался боблинской мифологией. Я видел, что ты довольно ловко умеешь проделывать разные фокусы. Но есть слова, которые опасно произносить.
Несомненно, родители Цедарии все еще не понимали, КТО пришел в их дом. Чтобы получить от них нужную мне информацию, я должен был доказать, что на самом деле являюсь тем, кем назвался.
- Я - Калки, - повторил я.
Затем я приложил усилие и слегка приподнял кресло, на котором сидел. Это оказалось нетрудно. Для магии вес предметов не имел значения. Правда, долго держать кресло в воздухе я пока не мог. Но, потренировавшись, овладел бы этим искусством и смог бы, подобно Браспасте, создавать летательные аппараты из любых подручных средств.
Мыстр в изумлении откинулся назад:
- Как ты это делаешь? Что это за фокус?
- Это не фокус. Это магия. - Я опустил кресло на пол. - Что еще я должен сделать, чтобы вы мне поверили?
Боблин обхватил голову обоими руками и закачался из стороны в сторону:
- Это немыслимо, это невозможно! Это разрушает все, что я знал до сих пор! Это противоречит основам бытия!
- Мне не хотелось вас расстраивать, - вклинился я в его стенания, - но правда есть правда.
Мыстр застыл на месте:
- Ты хоть представляешь, ЧТО я сейчас испытываю?
- Очень хорошо представляю. Всего неделю назад я сам был вполне обычным человеком...
В этот момент в комнату вошли Алевтина и Цедария.
- Пора пить чай! - объявила хозяйка дома.
- Спасибо, дорогая, но сейчас мы подошли к самому главному. Садись, послушай нашего гостя.
В нескольких словах я рассказал о том, что со мной произошло. Многие события я упоминать не стал и не назвал конкретные имена. Но и рассказанного оказалось достаточно для того, чтобы привести Мыстра и Алевтину в состояние, близкое к шоку. Цедария выслушала мое повествование совершенно спокойно, словно речь шла о загородной прогулке. Ее детское восприятие мира было более гибким и восприимчивым, она еще не начала мыслить застывшими шаблонами и догмами.
- ...Вот потому-то я и оказался вечером возле вашего дома, - закончил я повествование. - Кстати, вы случайно не знакомы с Наулом Назелем?
- Нет. Почему-то большинство людей уверено, что все боблины знакомы друг с другом, как члены одной семьи.
- Я так не думаю, - поспешил заверить я. - Просто некоторые ваши слова показали мне, что вы, так же, как и Наул Назель, обладаете некоторыми специфическими знаниями.
Мыстр пожал плечами:
- С Наулом Назелем я не знаком, хотя, возможно, у нас нашлось бы много общих интересов. К сожалению, мы не можем открыто искать единомышленников. Наоборот, каждый стремится скрывать свой интерес к некоторым областям знаний.
- Например, к древней боблинской мифологии? - я постарался перевести разговор на интересующую меня тему.
- Эта мифология не столько боблинская, сколько очень-очень древняя.
- Вы мне о ней расскажете? Что связывает меня с древними мифами?
Наступила тишина. Мыстр переглянулся с женой и проговорил:
- Мы пока должны осмыслить все услышанное и подготовиться к ответу. Пойдемте, выпьем чаю!
Мы отправились на кухню, где на столе уже были расставлены заварной чайник, четыре чашки, блюдо с нарезанным белым хлебом, масло и варенье.
- Извини за небогатое угощение, - смущенно обратилась ко мне Алевтина. - Сейчас я еще раз вскипячу воду.
Она поставила чайник на плиту, работающую на нафтелине. В Москве, благодаря тете Вике, я лишь из газет и телепрограмм знал, что такое нужда и бедность. Теперь же я оказался в гостях у небогатой, но очень достойной и благородной семьи. Они готовы были поделиться со мной всем, что у них было. Мне очень захотелось сделать этой семье что-нибудь приятное, например, вкусно накормить...
Свет на кухне мигнул, и через мгновение на столе возник большой торт, украшенный кремовыми цветами и шоколадными фигурками. Я сразу понял, что это не майя. Торт был абсолютно реален, в мои ноздри проник исходивший от него тонкий аппетитный аромат. Я понял, что открыл в себе еще одну магическую способность - создавать предметы силой своего желания.