— Пойдём, — глухо позвал Баки.
Джек обнял Баки, посмотрел на него снизу вверх.
— Котик, — сказал он. — Мне тоже тревожно. Только мы сделали что могли, и ничего больше сделать не можем. Лишь отвлечься, понимаешь? Это не наша луна.
— Я так боюсь, что однажды он не вернётся, — впервые даже для самого себя признался Баки, коснулся губами лба Джека. — Ты прав, отвлечься действительно надо.
Под лабораторию Брок отвёл для своего кота целый терем с просторными подвалами, кладовыми для самых редких ингредиентов, обширной библиотекой и всем, чего могла бы пожелать душа даже самого привередливого алхимика. Вожак волков не жалел ни денег, ни связей на увлечение возлюбленного.
— Ух ты! — восхитился Джек, держа руки за спиной, чтобы не начать трогать такие интересные, но опасные инструменты, колбы, флакончики. — Ты долго учился?
— Долго, — признался Баки. — Сначала изучал азы по книгам — я их все сюда перенёс, чтобы никто не вляпался по неосторожности в эти знания, — потом три года восстанавливал руку, дальше больше: алхимия, демонология, зельеварение, руны. В общей сложности больше двадцати лет.
— Это сколько же тебе сейчас? — потрясенно спросил Джек. — Сколько оборотни вообще живут?
Баки улыбнулся, склонив голову к плечу.
— А сколько дашь?
— Тридцать? — неуверенно предположил Джек.
— Мне семьдесят два, а Броку чуть перевалило за сотню. Оборотни живут до пятисот лет, сейчас мало таких долгожителей, но за триста спокойно. Я ещё совсем молодой кот, — он вздёрнул подбородок, задорно сверкая глазами.
— Я буду старый седой дед с распухшими пальцами и скрюченной спиной, а вы — сильные оборотни в самом соку… — задумчиво сказал Джек. — Ну что поделать. Постараюсь закончиться до того, как совсем состарюсь.
— Дурной ты, не светит тебе уход скорый, — Баки коснулся ладонями лица Джека, очертил линию скул. — Метка — это ведь не просто красивый рисунок, проступающий на коже после качественной ебли. Метка — это одна жизнь на двоих, троих как в нашем случае. Мы добровольно делимся своим временем поровну и если и уйдём, то в один день.
— Богиня жестока, — задумчиво сказал Джек, целуя ладонь Баки. — Так сократить ваши годы…
— Жестокостью было бы лишить нас любимого, обрекая на долгие годы ожидания смерти, чтобы снова встретиться в вечности. И Брок тебе повторит слово в слово. Можешь мне не верить, малыш, но мы не сможем больше без тебя, — мурлыкнул Баки, заглядывая в глаза Джека.
Он знал, что Брок всё ещё ковыряется в себе, боясь поверить в то, что неожиданно свалившаяся любовь настоящая, а не навеяна магией Богини, но Баки-то знал, ощущал, как это робкое ещё чувство зарождалось, проклёвывалось среди сомнений и случайных взглядов. Да, там была магия, но совсем иного рода, не та, на которую грешил Брок.
Джек прижался к Баки всем телом и замер так надолго. А потом отлип и сказал:
— Показывай, где та азбука, с которой мне надо начинать учиться.
Усмехнувшись, Баки начал доставать книгу за книгой, раскладывая их в правильном порядке на столике, объясняя, почему краткий справочник зелий намного полезнее подробного и тяжеловесного трактата о травах, выдал тетради со своими собственными записями, наработками за долгие годы, которые способны были облегчить принятие науки, не разбивая желание учиться об одни и те же камни, которые при толковом наставнике вполне можно и обойти.
И пока Джек тихо листал страницы, разгрёб специально для него один из столов, поставил туда алхимические приборы, на которых сам и учился.
— Что если я окажусь бездарнее твоего ученика? — спросил Джек, оторвавшись от справочника. Он нахмурился, покусывал губы, ерошил волосы.
— Всё знать и уметь невозможно. Ты либо в чём-то одном мастер, либо бездарь во всём. Пробуй, пойдет — хорошо, нет — ничего страшного. Ты только оцениваешь жизнь на вкус, выбираешь.
Джек обеими руками растрепал волосы и посмотрел на Баки.
— Мне… надо привыкнуть. Я взрослый по меркам людей, понимаешь? А ты только что мне сказал, что я проживу, наверное, вдвое дольше обычного человека. Значит, мне придётся… — Джек задумался. — Не знаю, как сказать. Ну, вот у людей есть вехи в жизни: родился, достиг совершеннолетия, женился, вырастил детей, дождался внуков… А у меня больше нет таких вех. У меня не будет детей и внуков, я не стану дряхлым стариком к тому моменту, как мои внуки встанут на ноги. И я растерян.
Сев прямо на пол напротив Джека, Баки серьёзно на него глянул, отбросив привычную весёлость.
— Ты сожалеешь?
— Нет, — Джек покачал головой. — Я именно что растерян. И… понимаешь, я человек в стране оборотней. Значит, мне не подходит человеческая колея, но и правила оборотней не годятся. Мне придется обдумывать каждый свой шаг, самому решать, что и как делать. Это сложно и непривычно. Потому что, понимаешь, до сих пор всё было просто: я принц. Я учился тому, что должен знать будущий монарх. Женился бы, бегал от жены на сторону, потому что мне не нравятся женщины, но жениться — так положено. После смерти отца я бы стал королём. Воевал бы с соседями и заключал договоры. Давал балы и решал, за что казнить, а за что миловать. Как-то так. Теперь всё иначе, и я… — Джек постучал пальцем по виску, — ещё не осознал этого до конца.
— У тебя много времени разобраться и решить, в каком направлении двигаться, а мы, если захочешь, расчистим для тебя дорогу. Ты свободен в выборе, Джек. — Баки поднялся, отряхиваясь. — Давай-ка посмотрим, как ты освоишь самые элементарные зелья.
Баки показывал Джеку травы и элементы, разъяснял принципы их взаимодействия, варианты реакций в зависимости от условий, температуры и освещения, показывал достаточно яркие и запоминающиеся опыты.
Джек запоминал названия и признаки, учился смешивать простые жидкости. Его очень впечатлил опыт с уксусом, содой и газом, в котором гасла свеча.
— Такие простые вещи! — сказал он. — А так наглядно. И ведь никто, наверное, и не задумывается.
— Мало кто смотрит глубже бытового уровня, а ведь алхимия может объяснить если не всё, то очень многое, что происходит с этим миром, рассказать о взаимосвязях, которые так просто неподготовленному уму не проследить. Но достаточно минимальных знаний и понимания — и вот оно, всё на ладони, — в животе Баки громко заурчало. — А не пора ли нам обратно, несколько часов сидим ведь.
— Правда? — удивился Джек. — Я и не заметил. Пойдем придумаем еду. Я совсем не умею ничего готовить. Хотел научиться, на войне ведь слуг нет, а отец запретил, сказал, мне положены денщик и адъютант.
— Вот Брока точно не стоит пускать на кухню, всё изгадит из-за обычного бутерброда, и в походах он никогда не стоит в наряде по кухне, одного раза нам хватило, его кашей траванулся противник, набредший на наш лагерь, так что труды, так сказать, не пропали даром, — покивал Баки, запирая дверь лаборатории на ключ и вешая его себе на шею.
— Очень голодный был противник, раз на кашу набросился, — усмехнулся Джек. — Хотя если это были люди, я не удивлён.
— Люди, — покивал Баки. — Наша стая на разведку далеко в глубь людских земель ушла. Передвигались на своих двоих, волков-то ваши били, не разбираясь, оборотни или зверьё, а вот в человеческом обличье особо не присматривались…
Баки не договорил, замер, глядя на порог дома, где валялась куртка, сброшенная Броком несколько дней назад, прислушался и ломанулся в дом. Джек, не спрашивая, рванул за ним. Распахнув дверь спальни, Баки замер на пороге. Брок был дома, спал, разметавшись на их общей постели, уставший настолько, что и до купален не дополз. Втянув носом воздух, принюхавшись, Баки осел на пол, не в силах пошевелиться от нахлынувшего облегчения. От Брока пахло весенним лесом, разнотравьем и свежестью, привычной после гона приторной сладости, не смывающейся с кожи ничем ещё неделю, не было и в помине.