Хорошие дела — задумался я, осматриваясь. На задней стенке нужника было прорезано небольшое, застекленное окно, но туда мне не пролезть, как бы я не старался.
Надо звать на помощь, очень смешно, но не сидеть же мне, тут до утра — решился я и закричал. Тишина. Я заорал, что было сил. Никакого толку, только бык заворочался. Я торкнулся в дверь, она стояла как каменная.
Что-то надоели мне все эти «елочные» приключения, — закипел я злобой, — не слишком ли их много». С силой саданул в дверь ногой. С таким же успехом я бы мог боднуть кирпичную стенку, бык что-то хрюкнул за стенкой, и как мне показалось, не без удовольствия.
Хорошо шутник, — решил я, доставая спички из кармана рубашки, — сейчас мы в другую игру поиграем».
На месте бывшего замка в двери зияла небольшая дырка, и я протолкнул туда зажженную спичку. Ничего, видно, она сразу погасла. Я кинул вторую, раздался треск, и сразу запахло паленой шерстью. Бык с ревом вскочил, и через секунду страшный удар обрушился на туалет. Со звоном разлетелось стекло сзади, на мою голову посыпались осколки. Мне повезло, что удар рогов пришелся на каркасный брус, если бы он попал в дверь, то размазал бы меня вместе с ней по задней стенке. От удара коробка туалета накренилась назад, дверь треснула наискосок, но удержалась в петлях. Снаружи раздался громовой рев разъяренного чемпиона.
«Второго удара мне не пережить» — мелькнула у меня мысль, и я развернулся к окну, больше выхода у меня не было. К великой радости я увидел, что угловые доски задней стенки отошли, ощетинись острием гвоздей, и в проеме видны звезды. Не раздумывая, я бросился в проем, раздирая в клочья рубашку и грудь. Лежа на снегу, я услышал еще один удар, и наружу полетели остатки двери. Если бык выберется наружу, он тут же меня затопчет, препятствий у него больше нет — сообразил я и со всей скоростью стал пробираться к дому, утопая в полутораметровых сугробах.
В окнах горел свет, были слышны крики людей и рев подпаленного быка. На мой стук выскочил Игорь, на его лице был написан страшный испуг, но, увидев меня, ему сразу полегчало.
Уф, — выдохнул он, — слава Богу, живой. Я проснулся, слышу «Лазарь» ревет, глянул на кровать, а тебя нет. Чего ты полез к нему, я же тебя предупреждал.
Время спросить, — съязвил я, пытаясь унять дрожь, — Вы бы покрепче запирали его, гуляет он у Вас по ночам, весь туалет перегородил.
«Ты же весь в крови — ощупал меня Игорь — пошли скорее в дом».
Только сейчас я почувствовал, что остатки рубашки прилипли к животу, грудь страшно саднило.
Увидев меня, женщины заохали. Появился таз с горячей водой, я стянул с себя остатки рубашки. Три глубокие рваные раны шли через всю грудь, к животу. Живот весь в крови, штанина на правой коленке также вся разодрана. Игорь суетился рядом, помогая женщинам. Потом отошел в сторону, оглядел меня со стороны. Представив в уме всю картину происшествия, он стал ржать как конь.
Хватит, лопнешь от смеха, — сказал я, пока меня бинтовали, — пошел бы лучше помочь быка успокоить, слышишь, как ревет.
Там отец с дядькой, они без меня разберутся, — смеялся он, не переставая, — «Лазарь» только их и слушается. В комнату заглянул отец Игоря.
Живой» — сказал он, осматривая меня, — Игорь, пойдем, поможешь ящики собрать.
А бык — поинтересовался сын.
Загнали кое-как — ответил отец.
Они ушли, оставив меня наедине с женщинами. Я присел к столу, отодвинул тарелки со вчерашним пиршеством, заботливо укрытые марлей.
Может тебе самогонки налить — участливо спросила мать Игоря.
Да — согласился я — не помешает.
Тихо прыснула от смеха за спиной девушка, кажется сестра Игоря, потом жена, за ней мать, и через секунду в комнате стоял гомерический хохот. Глядя на них, и я не удержался. Гурьбой, в столовую вошли мужчины. Лица их были серьезны, но, увидев нас, они тоже заулыбались, присели к столу.
Давай, Надежда, убирай марлю, — сказал отец — праздник продолжается, да поставь в сени ведро с крышкой, туалета больше нет.
Ну, герой, рассказывай, — повернулся он ко мне, — на кой черт ты быку бок подпалил.
От безысходности — ответил я — во всю глотку минут десять орал, пока он меня в нужнике держал, пытался отодвинуть, а потом уж решился на поджог. Думал, что он просто отскочит, а вышло по-другому. Мне тоже интересно, кто его на ночь гулять выпускает, меня теперь как учебное пособие по гражданской обороне выставлять можно.
Не мог, значит, потерпеть — констатировал отец и, обернувшись к остальным, обращаясь видимо к брату, сказал, — как ни крути, а весь этот бардак, Андрюха, на твоей совести. Я сколько раз говорил, чтобы железной скобой запирали, ведь два раза уже вылезал, как трактор поднимать собираешься?