Впрочем, однозначно говорить о том, что работа в поезде М. И. Калинина стала советской синекурой, никак нельзя: «Всюду, где грозила опасность, где требовалось ободрение или веское слово центра, где наблюдались перебои в советской работе, появлялся расписной поезд с хлопотливо-хозяйственной (так в документе. – С.В.) фигурой “красного старосты”.
Он вливал бодрость в атмосферу усталости, поддерживал веру в конечную победу рабоче-крестьянской власти.
Судьба была всегда благосклонна к поезду “Октябрьская революция”, а также и к Председателю ВЦИК.
Над поездом кружились иногда аэропланы белых. Неподалеку от него разрывались бомбы. Приходилось проскальзывать по ветхим, полуразрушенным или наскоро отремонтированным мостам. Случалось, разрывался пополам состав поезда, причем одна половина с паровозом продолжала двигаться дальше, а другая катилась вниз назад под уклон, развивая бешеную скорость. Казалось, катастрофа была неизбежной. Но бдительность сотрудников всегда предотвращала несчастье. […]
На врангелевском фронте Михаил Иванович вблизи окопов беседовал с красноармейцами. Когда [он] их отпустил и остался в поле один, над головою появились вражеские аэропланы, видимо, с определенной целью осыпать наше расположение бомбами. Кругом никого и ничего. Лишь невдалеке стояла разбитая телега.
– Хотел я спрятаться под эту телегу – рассказывал Михаил Иванович – да подумал: неловко… Заложил руки в карманы и так простоял до тех пор, пока не скрылись аэропланы.
После слышал, [как] говорили между собой красноармейцы:
– Молодец, наш староста. Стоял под бомбами, как герой.
“Вот так «герой», – смеялся над собою Михаил Иванович в присутствии нескольких сотрудников, – под телегу хотел спрятаться. Можно сказать, недурной сюжет для карикатуры: Председатель ВЦИК спасается от аэропланов…”»{73}. Как тут не вспомнить фрагмент из воспоминаний второго красного главнокомандующего войсками Восточного фронта (позднее – первого Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики) И. И. Вацетиса: в конце августа 1918 г. «…Я. М. Свердлов от имени правительства (вероятно, все же парламента. – С.В.) [по] благодарил меня за проявленный мною личный пример по обороне Казани[3]. Обращаясь к бывшим в вагоне, он сказал: “Да, это красивый случай. Сам Главнокомандующий на баррикадах ведет уличный бой! Надо добиться того, чтобы все так поступали…”»{74}
В воспоминаниях и.о. редактора газеты «К Победе» поезда «Октябрьская революция» описана и стандартная жизнь в командировке М. И. Калинина: «Прибыв в какой-либо город, [он] сейчас же принимал выстроившийся на перроне парад. Выслушивал доклады местных работников. Затем ехал в исполком, выступал на всевозможных заседаниях, митингах, отвечал на поданные записки, запросто беседовал с крестьянами и рабочими, наведывался в разные учреждения, больницы, санатории, госпитали, тюрьмы, нередко освобождая арестованных. Возвратившись в поезд, обедал в общей столовой, принимая посетителей, заявления, просьбы, жалобы. И так до глубокой ночи ежедневно. При такой напряженной работе никогда нельзя было его увидеть очень усталым или недоступным. С крестьянами, красноармейцами, рабочими, беженцами, ранеными, дезертирами и даже с бандитами Всероссийский староста всегда находил ясный и понятный язык, всегда точно и толково формулировал, за что бьется советская власть, чего она хочет, чего добивается»{75}.
3
6 августа 1918 г., как вспоминал в 1921 г. И. И. Вацетис, «я с горстью людей оборонялся до последней крайности в штабном помещении, которое я покинул, когда нижний этаж был в руках чехословаков, и в последнюю минуту лично повел кучку храбрецов на штурм Казанского Кремля, захваченного белыми» (См.: РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 940. Л. 1–6).