Выбрать главу

В условиях глубокого и затяжного кризиса на рынке труда молодежь оказалась в числе наиболее дискриминируемой группы. Однако и внутри самого отряда 16—25-летних идет дальнейший процесс разделения на «первосортных» и «второсортных» работников в зависимости от потребности в них капиталистического производства.

Даже в период оживления экономической конъюнктуры, когда наблюдается некоторое увеличение числа рабочих мест, шансы на трудоустройство у девушек существенно ниже, чем у юношей. А для безработной молодежи национальных меньшинств дверь к «процветанию», как правило, так и остается закрытой.

Официальная статистика дает на этот счет недвусмысленное подтверждение. В период экономического кризиса 1980–1982 гг. уровень безработицы в США среди чернокожих юношей и девушек 16–19 лет превышал 50 %, а в центральных районах крупных городов, особенно в северо-восточных штатах, он был еще выше. Однако и в момент относительно благоприятной экономической ситуации, в апреле 1985 г., безработица среди молодых негров равнялась 39 % по сравнению с 14,9 % среди белой молодежи 9.

Не менее тяжелое положение складывается у молодых людей в других капиталистических странах. В Великобритании в промышленной зоне с центром в г. Вулверхемптоне в 1983 г. 30 % лиц до 24 лет были лишены работы. В то же время для небелых этот показатель достигал 50 %, а в ряде городов — 80 %. В ФРГ безработица среди выходцев из семей иностранных рабочих вдвое превышает средний уровень по молодежи до 20 лет.

Хроническая невозможность для молодежи национальных меньшинств найти работу даже в период бума стала одной из наиболее болезненных и неразрешимых социально-экономических проблем капитализма. Неразрешимых прежде всего потому, что главным препятствием на ее пути встает расовая и национальная дискриминация, возведенная в капиталистическом мире в ранг государственной политики.

Пытаясь скрыть эту очевидную истину, буржуазные теоретики стремятся доказать, что острота проблемы связана отнюдь не с дискриминацией, а с традиционно низким уровнем общеобразовательной и профессиональной подготовки небелой молодежи. По их данным, в Нью-Йорке, например, около 82 % выходцев из Латинской Америки и 72 % остальных темнокожих школьников не имеют возможности закончить обучение и получить подготовку для будущей работы. Однако существенно другое: зачастую цветную молодежь обвиняют в том, что она сама виновата в своих бедах, поскольку-де ей не хватает трудолюбия и энергии для получения нужной профессии и квалификации. При этом буржуазные теоретики умалчивают о том, что в США, например, безработица среди белых молодых людей, не имеющих даже аттестата об окончании средней школы, оказывается ниже, чем у молодых негров и негритянок, получивших такой аттестат.

Перекладывание вины с больной головы на здоровую — излюбленный метод апологетов капитализма — используется и для объяснения массовой молодежной безработицы в целом. Ссылаясь на такие объективные явления в отношении современной молодежи к труду, как ее разочарованность несоответствием представлений, созданных средствами массовой информации, о характере работы на капиталистическом предприятии, ее условиях, содержании, перспективах продвижения и т. п. реальной действительности, буржуазные теоретики делают неожиданные выводы. Антипатия, которую вызывает у молодежи монотонный и утомительный труд на заводском конвейере в течение долгих часов и дней, рассматривается как ничем не обоснованное отрицательное отношение к физическому ручному труду, своего рода аллергия к нему, вызванная простым нежеланием трудиться.

Другой аргумент, позволяющий заклеймить «избалованную» молодежь, состоит в ее так называемых завышенных претензиях к качеству и привлекательности работы, к уровню ее оплаты. Именно «чрезмерная» разборчивость и капризность молодежи приводят, по мнению буржуазных идеологов, к частой смене рабочего места, которая в условиях возросшей экономической нестабильности может повлечь за собой пребывание в рядах безработных. Так, в частности, в одном из исследований Брайтонского политехнического института отмечалось, что в Ковентри, например, половина опрошенных, получивших работу после школы, за последующие 2,5 года сменили от 1 до 8 рабочих мест — в среднем по 3 места 11.

Наблюдающееся на капиталистическом рынке труда с конца 60-х годов усиление действия закона перемены труда и ускорения перелива рабочей силы внутри и между отраслями, районами и профессионально-квалификационными группами — явление объективное. Однако авторы концепций «поиска» и «мобильности» используют его, чтобы доказать, что нынешняя безработица, во-первых, связана с текучестью кадров и, во-вторых, носит якобы добровольный характер. Иными словами, главная причина всех бед у не имеющих рабочего места заключается в их собственном нежелании соглашаться на предлагаемые условия труда. При этом подчеркивается, что возможность «выжидательной» позиции для ищущих работу создают чрезмерно высокий уровень пособий по безработице, неоправданно длительный срок их выплаты.

Необоснованность таких выводов, как и их классовая направленность, совершенно очевидна. Достаточно обратиться к той же официальной статистике, чтобы убедиться, что частая смена работы среди молодежи вызвана прежде всего массовыми увольнениями и растущей нестабильностью занятости, а не поисками «лучшей» жизни. Так, в США в декабре 1983 г. в списках зарегистрированных на бирже труда юношей и девушек 16–19 лет только 6,3 % добровольно оставили прежнюю работу в надежде найти более подходящую, в то время как число потерявших рабочее место в результате увольнения было в 3 с лишним раза больше 12.

По признанию западногерманского экономиста В. Франца, текучесть молодежной рабочей силы связана в первую очередь с большой вероятностью увольнения. К тому же молодежь все чаще становится объектом временного найма, непосредственно отвечающего интересам монополистического капитала. Стремясь обеспечить себе наибольшую свободу кадровой политики, предприниматели все чаще отказывают молодым людям в постоянной работе, заключая с ними трудовые соглашения на ограниченный срок — от одного или нескольких месяцев (иногда нескольких дней) до года. В результате временно нанятые молодые люди лишь на короткий срок покидают ряды безработных, чтобы пополнить их вновь по окончании контракта.

Так, во Франции из 334 тыс. юношей и девушек моложе 24 лет, приступивших к работе с марта 1983 по март 1984 г., 42 % вернулись в ряды безработных. Причем среди оставшихся 194 тыс. человек насчитывалось 74,3 тыс. учеников, 6,9 тыс. стажеров, 17 тыс. принятых на работу по контракту «на ограниченный срок», 3,9 тыс. временных работников, 5,2 тыс. внештатных работников государственного аппарата и 7,2 тыс. работников государственного аппарата с неопределенным статусом. Постоянными наемными работниками стали лишь 69,2 тыс. человек, причем 3/4 из них имели, по утверждению газеты «Монд», ненадежное рабочее место 14.

Вместе с тем и такая работа достается далеко не всем. Существует значительная группа молодежи, которая не может найти даже временное рабочее место в течение длительного периода.

Наличие длительно безработных — это еще один факт, доказывающий беспочвенность рассуждений сторонников теории «поиска». Нетрудно представить, что безработица, связанная с текучестью кадров, может иметь место лишь в том случае, если, стремясь сменить работу, человек не опасается оказаться в рядах «лишних людей» на год и более. Иными словами, риск может быть оправдан только тогда, когда поиск обещает быть непродолжительным. Если бы это было так, то в структуре резервной армии труда все больший удельный вес занимали бы не длительно, а краткосрочно незанятые. На деле же происходит обратное.