Рядом с деревом расхаживал мудрец Алафондар, щурящийся на глифы и копируя их в свой дневник. Он был настолько поглощён работой, что не заметил подъехавшего к нему Вангердагаста, пока Кадимус не упёрся мудрецу в шею и не фыркнул, из-за чего Алафондар уронил свой дневник и карандаш.
— Ну что, старый друг, это стоило твоего путешествия сюда? — Спросил Вангердагаст.
Алафондар поправил очки на носу и поднял подбородок на мага, дабы увидеть его.
— Очень занимательно, и даже немного странно, — ответил мудрец, после чего поднял с земли дневник и карандаш и продолжил записывать. — Судя по всему, это глифы времен Первого Царства, а может даже уже и после Тауглора.
— Первого Царства? — озадаченно спросил маг. — То есть, времен Фаэрланна?
— Тогда это был бы Фаэрланнский диалект, не так ли? — спросил Алафондар, глядя на Вангердагаста поверх очков так, будто тот был первокурсником. — Нет, когда я говорю Первое Царство, то имею в виду времена правления Илифара.
— Илифара Мастера Скипетров? Первого короля эльфов?
Алафондар кивнул.
— Да, правление Илифара и называется Первым Царством. Оно началось около четырнадцати веков назад, где-то за сто лет до коронации Фаэрланна и за пятьдесят лет до переезда Обарскиров в Кормир.
Вангердагаст посмотрел на окружающие его болота и пустоши, пытаясь представить на их месте густой лес и королевство эльфов.
— Но глифы — не самое интересное. — Добавил Алафондар.
— Нет?
— На самом деле, дерево не такое старое. Точно могу сказать, что оно было здесь через триста лет, после ухода эльфов из Кормира.
Придворный Маг не привык сомневаться в словах мудреца.
— А ты это знаешь, потому что…
— Благодаря этому.
Алафондар провёл рукой по глифам, и воздух вокруг наполнился пением эльфийки. Из-за чего лошади и рыцари вскрикнули.
Когда мудрец закончил, маг переспросил:
— Болдар Безумный?
— Именно, — ответил Алафондар и провёл пальцем по строчке глифов. — А Болдар Безумный умер через триста лет после коронации Фаэрланна и ухода эльфов из Кормира.
— Впечатляет, — ответил Вангердагаст. Он знал, как заставить глифы петь, но не мог перевести их. — Но что это значит?
— Что значит? Это ты мне скажи, что это значит.
— У меня напрашивается лишь один ответ — какая-то эльфийка нанесла эти глифы через триста лет после того, как его родичи покинули эти земли. — Ответил маг. Краем глаза, он увидел, что следопыты уже возвращаются с донесениями.
— Именно. Какая-то эльфийка жила в одиночестве триста лет, а знаешь, что подобное делает с эльфами? Я боюсь и представить.
Вангердагаст подошёл к корням и спуску в пещеру под деревом, взглянул на глифы и вспомнил горестный голос, которым воспроизводились глифы.
— Да, я тоже.
— Возможно, я смогу узнать больше, когда спущусь вниз. — Добавил мудрец.
— Боюсь, у тебя не получится. Мы собираемся уходить.
— Уходить?! Да как же так? Нужен, как минимум, день, чтобы все исследовать, и затем еще один, чтобы провести раскопки.
— У нас нет дня, — жестко ответил Вангердагаст, глядя в небо в поисках хазнеф. — Возможно, у нас нет даже и часа.
— Но…
— Это военная экспедиция, Алафондар. Наша задача — найти принцесс и вернуть их в Арабель.
Огонь в глазах Алафондара погас.
— И верно.
Его голова опустилась, и он пошёл к своей лошади, но развернулся и спросил:
— А может, вы бы отправились вперед, а я…
— Ты видел хазнеф в действии. Скажи мне, хотел бы ты встретиться с ним в бою, даже если бы за твоей спиной была дюжина драконов?
Мудрец секунду подумал и ответил:
— Забудь.
Вангердагаст кивнул и повернулся к следопытам.
— Вы нашли что-нибудь?
— Да, — ответил солдат в пятнистом кожаном доспехе. — Мы нашли несколько старых следов между Ушами Мулов.
Вангердагаст позволил лёгкой улыбке появиться на своём лице.
— Неужели принцесса одумалась и решила вернуться в Кормир?
Глава Пятнадцатая
Воздух пах горелым мясом и плесенью, и в тесной гробнице Таналаста почувствовала тошноту и головокружение. По спине принцессы пробежали мурашки, когда она увидела перед собой труп в доспехах, лежащий посреди тесной комнатки. Расколотый щит лежал по обеим сторонам от тела, из небольших трещинок в доспехе и из-под забрала шлема росла плесень, покрывавшая тело. Конечности трупа так же были покрыты одеялом из плесени, и лишь небольшая пометка в виде головы ястреба на груди трупа говорила о том, что это был Эмперель Рууск, хранитель «Спящего Меча».