— Как скажешь, Аугусто.
Элена прошла в спальню, чтобы уложить детей. Донесся ее голос, она рассказывала им сказку. Когда ребятишки угомонились, Элена накрыла на стол и подала ужин.
— Сгоняли нас туда тысячами, — рассказывал Энрике. — Есть давали через день, обращались с нами как с собаками, даже хуже. Что днем, что ночью. Уму непостижимо, сколько может выдержать человек. Очень мало кому удалось вырваться оттуда. Я оказался в их числе.
— Ой, Аугусто, — вздохнула Элена, сжимая мужу руку.
— Сам не знаю от чего, то ли от холода, то ли от болезни, у меня сильно распухли ноги. До сих пор как подушки, — продолжал рассказывать Энрике.
— Ничего, главное, что ты их унес оттуда.
— Ой, Аугусто, говори, пожалуйста, потише. Эти стены из папиросной бумаги, поди узнай, кто за ними, — предупредила Элена, обращаясь к мужу.
— Вчера у нас в мастерской двоих забрали.
— Ты кого-нибудь видел?
— Нет, еще рано. Пока надо переждать.
Энрике смотрел на друга, на его жену, Элену. В соседней комнате громко посапывал во сне один из сыновей Аугусто.
— Все еще не верится, что я здесь. И не трясусь от страха.
— Если кто спросит про Энрике, скажешь, что это твой брат, приехал, мол, погостить немного.
Элена, кивнув головой, сказала:
— Вы, наверно, сильно устали? Я вам сейчас постелю.
— Нет, что вы. Не беспокойтесь. Я сам все сделаю.
— Ступай постели ему, — сказал Аугусто жене. — У него, видно, все кости ломит.
Ему постелили матрас у самого окна. Слышно было, как муж с женой тихо переговаривались в соседней комнате. В окно светила луна, вычерчивая на полу млечное квадратное пятно.
— Ну, как ты там, Гарсиа? — громко спросил Аугусто.
— Наверное, ему холодно, — сказала Элена. — Завтра устроим поудобней.
— Нет, мне хорошо, — ответил Энрике.
Потом, сморенный усталостью, повернулся на бок. Откуда-то доносились звуки радио.
— Если соседки пристанут с расспросами, скажешь, что это твой брат. Так будет лучше, поняла? — повторял жене Аугусто.
Педро уже не работал в пивной.
Парень, сидевший рядом с Педро, допив рюмку, сказал:
— Прошвырнемся на танцульку?
Педро смотрел в окно бара.
— Ну, прошвырнемся? — настаивал парень.
— Надо подождать Малыша, — возразил парень, стоявший у двери в заведение.
— Вот что, Лукас. Пускай этот Малыш не думает, что мы станем ждать его всю ночь напролет. Больно он нос дерет. Возомнил о себе.
Парень, стоявший у двери, поискал глазами взгляд Педро.
— Подождем еще чуток, — отозвался тот.
После слов Педро парень отошел от двери и приблизился к стойке, где стоял радиоприемник.
— А ну включи-ка машинку, хочу послушать музыку.
Буфетчик включил радио.
— Когда у вас будет кофе или сахар, я куплю, — сказал он.
— А сколько дашь?
— Кофе — по сорок дуро, как в прошлый раз.
— С прошлого раза подорожало, — сказал Педро со своего места.
— Могли бы позвонить Малышу по телефону.
— Зачем? Черт его знает где он шляется.
— Гуляет, наверное, со своей Долорес. Сами знаете, он не любит, когда ему мешают с ней гулять.
— Ох, уж эта парочка, сидит она у меня в печенках…
— Придурок ты, Хуан. Настоящий придурок, уж поверь мне, — перебил парня Педро.
— Ладно, согласен. Но не станем же мы торчать тут весь вечер из-за того, что Малышу и Долорес захотелось позабавиться в постели.
— Придурок и трепло. А стоит тебе увидеть Малыша, сразу в штаны наложишь.
— Ну, это еще посмотрим.
Лукас, обхватив голову руками и облокотясь на обитую жестью стойку, слушал радио. Он покачивался в такт музыке.
С улицы доносился шум трамвая, вспыхивали лучи автомобильных фар.
— Слышь, Эмилиано. Налей мне рюмку анисовой.
— Хорошей или из графина? — поинтересовался буфетчик.
— Хорошей.
— Такая по три монеты за рюмку.
— Ты давай наливай, а не болтай, сколько стоит. Не ты же будешь платить, как я понимаю.
У входа в бар остановилось такси.
— Явился, — громко сказал Педро.
— И конечно, со своей Долорес. Ну, что я говорил, мы ждем, а он развлекается!
Лукас выпрямился у стойки, Хуан перестал прогуливаться между стульями.
— Привет, — поздоровался он с вошедшим молодым парнем. — А ну-ка, Эмилиано, налей нам по рюмочке, ей и мне.
— Послушай, Малыш. От всех нас и так разит. Мы тут, пока тебя ждали, пропустили порядком.
— Ладно, это неплохо. Значит, не скучали.
— Не сердитесь, ребята. Это я виновата, что мы опоздали, — сказала девица, приехавшая с Малышом.