— Как здесь красиво, — сказала девушка.
— Я рад, что тебе нравится.
Потом они долго молчали. Луис курил, положив голову на плечо Антонии. И для девушки это было почти счастьем. Она чувствовала, как горячая кровь струится по ее жилам. Антония закрыла глаза. Все, даже этот жар, исходящий от земли, наполнял ее счастьем.
— Луис, наверно, уже поздно, совсем стемнело.
Другие парочки ушли, растворившись в темноте парка; их шаги заглушал шум налетавшего ветерка.
— Вода такая покойная, прямо как зеркало, — сказал Луис, показывая на пруд. Антония ласково гладила голову Луиса. Вдруг рука ее дрогнула.
— Нет, сейчас не больше девяти, — сказал Луис, стараясь рассмотреть часы.
— Тогда посидим еще немножко, сегодня тетя придет в десять.
Парк вокруг пруда густо зарос кустарником. Вода плескалась у подножия парадной лестницы.
— Кто-то идет.
— Наверно, парочка.
— А может, рабочие. В парке их много работает.
— Или сторож.
— Или сторож, — смеясь, повторила Антония.
На прибрежных валунах заквакали лягушки. Им ответили сородичи из реки.
— Ну и концерт завели! Развеселились почище меня.
Луис посмотрел в лицо девушки, обнял ее за шею и легонько притянул к себе.
— У тебя какие-то неприятности?
Она обернулась к нему, лицо и глаза ее стали серьезными.
— Да, обычные скандалы. Хозяин квартиры ссорится с женой, бьет ее, мы с теткой дуемся друг на дружку. Иногда я чувствую, что страшно устала от всего, будто мне уже сто лет.
Они помолчали. Луис продолжал ласкать девушку. Ладонь его скользила по ее спине, по талии. Антония положила голову на плечо Луиса. Он поцеловал ее в губы, в глаза, брови. Губы у Антонии были пухлые, сочные, как дольки спелого апельсина. В этот миг Луис не испытывал желания, просто ему было приятно с ней.
— Знаешь, Луис, я тебя очень люблю! Не будь тебя, я думаю, мне не стоило бы и жить.
Луис закурил; над верхушками деревьев растекался свет с улицы Алькала.
— Ты не чувствуешь себя оторванным от людей? Иногда со мной случается такое. Я вижу, как люди довольны, словно ничего не происходит, словно им на все наплевать. Вижу, как они выходят из контор и учреждений и с довольным видом заходят в бары. Слышу, как дамы болтают в парикмахерской о своих развлечениях. Их ничего не страшит, они не голодают, дом у них полная чаша. Они не знают о том, что творится вокруг, не знают или не хотят знать. Будто только для них существует бог, милосердный и карающий. Они никогда ни о чем не заботятся, кроме как о себе да о своих самодовольных мужьях, которых они обманывают направо и налево. Бывают дни, когда мне противно идти на работу, видеть их довольные рожи. Мысль о том, что они тратят за один вечер столько, сколько я зарабатываю за целый год, выводит меня из себя.
Когда Антония отстранилась от Луиса, она была уже совсем спокойна.
— Прости, мне необходимо было излить душу.
Луис был ошеломлен. «Будь я на ее месте, я думал бы то же самое», — сказал он себе.
— Ну, поцелуи меня. Сегодня ты мне нужен, как никогда, — пробормотала Антония.
Они разняли руки и снова сели на ступеньки лестницы.
— Нас никто не видел, как ты думаешь?
— Нет, дорогая, здесь же никого нет.
— Мне не хотелось бы, чтобы нас увидали вместе.
— Мне тоже. Все равно не поймут. Знаешь, что говорит один мой приятель с факультета? Он утверждает, что есть люди, которые носят мораль и правду в жилетном кармане, в книжечке с темной обложкой, — смеясь, сказал Луис.
В воде отражался лик луны; лягушки вылезли из-под плакучих ив и квакали по всему пруду.
— У меня такое чувство, будто я голая, — сказала Антония, всматриваясь в лунное отражение на воде. Она поднялась, силуэт ее четко выделялся на фоне деревьев. Она одернула юбку, блузку.
Луис неотрывно смотрел на нее.
— Пошли? Уже поздно.
— Хочешь сигаретку?
— Давай.
Он зажег сигарету. Огонек спички на мгновение озарил девичье лицо.
— У меня не должно быть на губах и следа помады, — сказала она, улыбаясь.
— Ничего и нет.
— Дай мне гребешок. Наверно, у меня волосы растрепались.
— Нет, все в порядке, ты очень красивая.
Причесываясь, она держала сигарету в уголке рта. Глаза защипало от дыма, и она прищурилась. Белые струйки штопором уносились вверх.
Они побрели в сторону шоссе. Луис шел, обняв Антонию за талию. Песчаные тропинки ночью казались теснее и уже. Деревья и кусты словно обступали их со всех сторон, преграждали путь.
— Через какие ворота выйдем? Можно выйти через ворота Независимости и потом спуститься в метро у банка.