— Давай кончим этот разговор, Бланка. У тебя слишком длинный язык. Тебя как прорвет… Просто мы живем в трудное время. Когда засуха, урожая нет. Вот увидишь, как все уладится. И у нас будет своя квартира. Кажется, профсоюзы намереваются разрешить эту проблему с помощью протекционного строительства. Уже принимаются меры в этом направлении.
— Обещанного долго ждут.
— Что ты понимаешь в политике! Какое право ты имеешь так рассуждать?! Все будет в свое время. Это не простые вещи. Всему виной либеральный разброд прошлых лет.
— Я понимаю одно: не надо витать в облаках. Может, я не разбираюсь ни в политике, ни в профсоюзах, но знаю твердо: девочку надо кормить и все мы должны жить в хорошем доме.
— Ладно, оставь свои глупости и дай мне поесть.
Бланка удалилась в угол комнаты. Шумовкой помешала в кастрюле. Аделита слезла со стула и уцепилась за материнский подол.
Рамиро, привалясь к подоконнику, пытался подавить раздражение после разговора с женой. Бланка что-то бормотала себе под нос.
— Ну, что ты там бормочешь? Ну что?
Не оборачиваясь. Бланка с издевкой заметила:
— Да вот говорю, что вы, мужчины, кутаете себе ноги, а мы, женщины, голову.
— Опять нарываешься на неприятности. Нет покоя даже в собственном доме.
— В собственном, говоришь?! Да мы ведь сами снимаем комнату у жильцов!
— Хозяин в доме я! Поняла? Или, может, тебе это по-латыни сказать?
— Ты не расходись, Рамиро. Не смеши меня! Хоть по-китайски скажи, я не испугаюсь.
Аделита тревожно смотрела на родителей, из ее широко открытых глаз вот-вот готовы были брызнуть слезы. Девочка еще крепче прижалась к ногам матери и заплакала.
— Пусть девчонка заткнется. Этого еще не хватало!
— А ты не кричи, она и перестанет плакать.
— Хочу — и кричу! Это мое дело! Если ты ни на что не годна, я тут ни при чем!
— Ну, дружочек, — процедила Бланка. — Если я запою, ой как весело станет!
Аделита, засунув палец в рот, старалась сдержать икоту. Услышав, что мать сказала про пение, она притопнула ножкой, словно собираясь пуститься в пляс, и улыбнулась во весь рот. У Бланки сразу потеплел взгляд, она подхватила дочь на руки и крепко расцеловала.
— Ах ты, мое солнышко! Радость моя! Да кто тебя больше мамы любит?!
Она осыпала поцелуями дочку, мурлыча, точно кошка. Потом поставила девочку на пол и накрыла передвижной столик, который придвинула к окну.
— Ладно, Рамиро. Брось дуться, давай обедать. Уже поздно, тебе скоро идти на работу.
Рамиро, усевшись за стол, углубился в передовицу «Аррибы».
— Ты мне дашь картошечку? — спросила, подходя к отцу, девочка.
Рамиро свернул газету и молча принялся за еду. Он все еще злился на жену и даже не хотел смотреть в ее сторону.
Пообедав, Рамиро прошел в туалет, умылся и причесался.
— Сегодня не жди меня к ужину. Я должен встретиться с товарищами по дивизии, — сказал он на прощание.
— И даже не поцелуешь меня? — спросила Бланка.
Злость на жену еще не прошла, и поцелуй получился весьма вялый.
Тетушка Ауреа заканчивала мыть кухонную посуду.
Педро рассказал ей об Антонии и Луисе:
— Они хотят пожениться. Я одобряю. Для Антонии это лучший выход. Луис парень что надо. Закончил учебу и может справиться с любой бумаженцией, какая попадет ему в руки, — разъяснял Педро тетке.
И то ли потому, что Ауреа побаивалась своего племянника, то ли потому, что ее дружба с мясником развивалась успешно, она приняла новость много спокойнее, чем можно было ожидать.
— Педро сказал, что ты собираешься уйти к своему жениху, — заметила она племяннице.
— Да.
— А почему ж ты мне ничего не сказала?
— У вас такой характер. Вы меня и слушать бы не стали.
— Можно подумать, я людоедка.
Луис с Антонией устраивали свое гнездышко. Они сняли комнату. Вечерами, когда Антония приходила с работы, молодые отправлялись по магазинам делать покупки. Возвратясь домой под покровом романтической темноты, тихо предавались любви.
Тетушка Ауреа крутила любовь с Гарсиа. Мясник не раз давал ей понять, что, когда он построит квартиру на улице Антона Мартина, они смогут проводить там вечера.
— Мне необходима отдушина, Ауреа.
Требушатник прекрасно знал, что Ауреа не принадлежит к тем женщинам, которые пуще глаза берегут свою честь. Он уже имел связи с подобными женщинами.
Бланка дожидалась, когда Ауреа кончит возиться с посудой, чтобы начать мыть пол. Женщины, проживавшие в квартире, договорились делать уборку на кухне по очереди.