— Ну а этот тип, что с ним?
— А этому подонку ничего. Кто, мол, виноват, что мальчонка удавился? Никто.
Рамиро ответил на ход белой пешки ходом своей ладьи на диагональ, занятую слоном противника.
У двери раздался звонок. Хоакин встал, чтобы открыть.
— Добрый вечер, — сказал он.
— Привет, Хоакин. А Рамиро дома? — спросила Бланка.
— Да, мы в столовой играем в шахматы.
Аделита побежала по коридору навстречу отцу. Рамиро подхватил дочку на руки.
— Ой, совсем разбитая, — вздохнула жена Рамиро.
— Присядь, отдохни.
— Весь вечер таскала ее на руках, а сама ни разу не присела. Устала, сил нету.
— А доктор что сказал?
— Что девочке нужен свежий воздух и солнце. И побольше витамина В. Ветчины, — пояснила Бланка.
— Ну, чтобы прописать такое, не надо и врачом быть. Я не хуже сумею.
— А ты бы лучше прислушался. Эта дыра убивает нашу девочку. Она может серьезно заболеть. Не могу же я все время с ней гулять.
— Квартира у нас поганая, это верно, но ты не очень-то плохо выглядишь, — возразил Рамиро.
— Просто запыхалась, вот и красная. А с нашей кормежки ни Бару, ни навару.
— Не можем мы переехать на другую квартиру. Где ты ее возьмешь?
— Сидеть сложа руки тоже нельзя. Не станем же мы ждать, когда девочка захворает грудью. Поищи другое место, где платят больше.
— По-твоему, хорошие места так и валяются на улице. Ну и представление у тебя. Может, хочешь, чтобы я бросил контору и завел карточку в отделе общественной помощи?
— Если так пойдет дальше, наверняка туда попадем.
В тот день Рамиро не пошел на работу. Все утро пробродил он по улицам, навестил нескольких приятелей, выясняя, кто мог бы посодействовать ему приобрести дешевую квартиру. Знакомые назвали ему ряд адресов, но все на пять комнат с ванной и лифтом.
— Нет, я располагаю только тем, что зарабатываю. У меня не то что на квартиру, на переезд денег нет.
— Да эти квартиры дешевые. Всего за сто пятьдесят тысяч.
— Может, по-вашему, и дешевые, но мне не по карману.
Наконец Рамиро решился поговорить со своим начальником. Дон Раймундо дал ему рекомендательное письмо в жилищную контору на улице генерала Москардо.
— Там живет наш хороший друг, свой человек. У него большие возможности. А ты бывший борец, ветеран, фалангист с самого начала движения, так же как я. И в мирное время каждый из нас занимает место, которого достоин. Если он захочет, может дать тебе квартиру. Гарантировать, конечно, я не могу. Но у него большие связи.
Рамиро сначала думал рассказать Бланке о своем утреннем визите, но потом решил промолчать. А вдруг опять неудача, тогда разочарование для нее будет слишком жестоким.
Бланка ушла к себе в комнату. Рамиро снова сел рядом с Хоакином.
— Никогда не женись. Не женись, друг. От женщин одна только морока.
— Ты знаешь, что Антония завтра уезжает?
— Нет. Слышал, что собирается, но не думал, что так быстро. А тетка ее что говорит?
— Тоже собирается уезжать. Со своим хозяином.
— Скажи лучше, со своим любовником.
— Каждый устраивается как умеет.
Аделита увлеченно играла в коридоре тряпичным мячиком.
— Папа, я хочу кушать.
— Хорошо, дорогая, хорошо. Попроси у мамы. Да, Хоакин, а насчет твоего рассказа я тебе вот что скажу. Испанцы с точки зрения семьи, муниципальных организаций, профсоюзов… Да не дергай ты меня за пиджак, дочка! Пойди к своей мамочке… Семья, муниципалитеты, синдикаты — это необходимые организации. А этим людям, о которых ты говоришь, мы с помощью диалога между хозяевами и трудящимися…
— Папа-а-а…
— Трудно представить, чтобы собака с кошкой ели из одной миски. Хозяева гнут свою линию, стараются урвать у нас лакомый кусок, а мы противимся этому. Так что согласия быть не может: или они, или мы.
— Послушай, Рамиро, дай мне пять дуро. Мне надо купить оливкового масла, — Бланка облокотилась о спинку стула, на котором сидел Рамиро. Муж, бормоча проклятия, достал бумажник.
— Можно подумать, что рот тебе делал монах. Требуешь больше, чем студенты на пирушке.
— Пора бы тебе знать, что на твой конторский заработок мы не дотягиваем и до десятого числа, а в остальные дни перебиваемся на твои комиссионные от продажи бумаги. Если у тебя есть деньги, давай. Нет — я попрошу в долг. Хочешь не хочешь, а тебе придется попросить аванс в конторе.
— Да?
— Да! И запомни, деньги не резиновые, не растянешь.
— В этом месяце, Бланка, мы с тобой окажемся на мели, придется где-то занимать.
— Торопить время — последнее дело, — сказала Бланка. — Стоишь перед календарем, как дурная, будто оттого, что на него смотришь, дни идут быстрее. Сама себе твердишь, что в месяце тридцать дней, но ничего не помогает, так и тянет к календарю посчитать, сколько еще дней осталось до получки. Вот иногда и говорю себе: желать, чтобы время шло быстрее, — самый тяжкий грех, на какой способен человек. Стареть, становиться старухой, подгонять время и надеяться, может, наступят хорошие времена, не по мне. Лучше плюнуть на все и ни о чем не думать. Но я так не могу.