Был еще один выход из положения: отправиться с сейнером на лов рыбы, выбрать небольшого осьминога, привезти живым домой и спокойно работать над ним. Еще лучше было бы выстроить садок у берега. Тогда у нас будут шансы сохранить животное в течение нескольких дней. Но все это было отложено до переезда в более северные районы моря, где будет прохладнее и, возможно, найдутся более подходящие условия для постройки садка.
* * *
Пользуясь установившейся хорошей погодой, мы больше недели с утра до вечера работали на берегу, переправляясь через бухту Троицы с водоналивными баржами.
Оставив вещи в заветном тенистом уголке под крышей боярышника, я бреду по песку у самой воды. Стоят тихие, почти безветренные дни, и даже на море волны ведут себя вполне прилично, а сюда, в «Рисовую бухточку», они приползают из-за каменистого мыса едва живые, усталые и медленные. Они еще способны лизнуть берег, смочив узкую полоску песка, и тут же гаснут.
На глубине нескольких сантиметров на дне лежат рыбешки величиной в косточку сливы. Практически это лишь плоские головы, к которым приделано ничтожное количество тела и юркие хвосты. Когда моя тень падает на них, рыбешки кидаются к берегу и беспомощно бьются на мокром песке, пока их не слизнет волна. Я собираю их и кидаю обратно в воду, они мечутся и снова лезут на берег. Это мальки какого-то из многочисленных бычков, населяющих море. У этих головастиков есть особая примета, — коричневая широкая перевязь поперек тела. Она разбивает форму рыбы и делает ее невидимкой на фоне песка. Но зачем они лезут на сушу? Вероятно, так они спасаются от хищника, который побоится оказаться на мели. Впрочем, вопрос остается открытым. Я вхожу в воду, оставив головастых мальков самим решать, что для них полезнее: задыхаться на берегу или попасть в желудок хищника.
С метровой глубины начинаются заросли короткой зостеры марины. Она растет здесь лужайками. Их разделяют широкие площадки, покрытые чистым и мелким песком. На светлом фоне дна издали видно темное продолговатое пятно. Посреди песчаной «арены» лежит громадный мягкий огурец лилового цвета, покрытый рядами бородавок. Один конец этого странного произведения природы украшен пышным пучком, похожим на букет цветов. На другом конце только бахромка коротких амбулякральных ножек, которая тянется в несколько рядов вдоль «огурца». Это голотурия, ближайшая родственница трепанга. На Дальнем Востоке ее называют «морским огурцом», или «морской картошкой». Да и по-латыни ее название «кукумария» происходит от слова «кукумис», то есть огурец. Несколько раз ныряю к животному, чтобы посмотреть, что оно делает. Оказывается, они изволят кушать: щупальца, похожие на цветы, подбирают что-то в песке и, изгибаясь, несут ко рту в центре венца. Приходится прервать это важное дело, так как кукумария еще не нарисована. В руке она сжимается, как трепанг, становясь почти круглой. Весит она, вероятно, более полукилограмма.
Если внимательно присмотреться, песок на дне не такой ровный, каким кажется с первого взгляда. На нем, как оспинки, темнеют отверстия чьих-то норок, одни отчетливые, другие едва заметные. Начинаешь их разрывать, и сразу же мокрый жидкий песок оплывает под руками, закрывая ход в нору. Под песком находят себе убежище многие животные.
И на берегу, и под водой мы часто находили длинные, узкие створки раковин моллюска солена. Форма и окраска раковины напоминают роговой черенок ножа. Моллюска так и называют — черенок. Живого черенка найти нелегко. Он зарывается в песок. Белоснежные массивные раковины моллюска мактры иной раз покрывают дно сплошным слоем на протяжении нескольких десятков квадратных метров. Это мертвая ракуша. Живые мактры зарываются в песок, выставляя наружу только кончики сифонов.
Очень часто нам попадались на берегу грязновато-зеленые раковины странной формы, как бы обрубленные с одного конца, сантиметров восьми-десяти длиной, гладкие и блестящие. Это раковины песчаной ракушки миа. А на илисто-песчаном грунте можно видеть отверстия норок, в которых прячется этот моллюск. Достать песчаную ракушку можно при помощи лопаты или вил — если у вас хватит терпения разрывать под водой оплывающий песок на глубину до 30 сантиметров. Таким образом мы добыли две песчаные ракушки. Зато после тайфуна Кармен, прошедшего у берегов Приморья в конце августа 1960 года, на берегу острова Путятина мы находили их множество, выброшенных на берег громадными волнами. Сморщенные, грубые сифоны, похожие на шею черепахи, так велики, что моллюск не может втянуть их в раковину. Когда песчаная ракушка сидит в своем убежище под грунтом, сифоны вытягиваются настолько, что становятся раз в пять длиннее раковины и легко достигают выхода из норки. Через них поступает свежая вода, несущая моллюску кислород и пишу — мельчайшие морские организмы и детрит (животные остатки).
В песке живут двустворчатые моллюски арка с толстыми раковинами, украшенными выпуклыми гребнями, и коричневые кардиумы, чьи сложенные створки похожи на условное изображение сердца. Там же, в песке, прячутся венеры, тапесы (петушки) и многие другие ракушки, неправильные ежи (плоский и сердцевидный), различные ракообразные и черви. «Лунные кратеры» на песчаном дне возле берега оказались скорее «действующими вулканами». Время от времени происходит «извержение» — из отверстия кратера вылетает похожая на дымок струйка песка. Это жилища червей арениколь-пескожилов. Чтобы достать обитателя этого игрушечного вулкана, пришлось прибегнуть к садовому совку. В толщу воды поднялась туча песчинок и легких хлопьев ила. Раскапывая песок и пропуская его между пальцами, я вырыла яму сантиметров в двадцать глубиной и только тогда извлекла крупного темного червя, покрытого множеством складок. К этому моменту песчинки успели набиться и в трубку, и в маску, и в волосы.
Зато другой житель песчаного грунта сам вылез мне навстречу. Я увидела, как зашевелился песок и из-под него появилось полупрозрачное животное, формой тела несколько напоминающее речного рака. Тонкий панцирь отливал желтым и розоватым перламутром, а хвостовой плавник был похож на широкий бант из прозрачного шелка. Я подобрала животное с великими предосторожностями, настолько хрупким и нежным оно мне казалось. Николай сказал, что это — каллианасса, ракообразное, обычный обитатель мягких грунтов.
В первые дни работы у Рисовой пади состоялось мое знакомство с приморскими гребешками. Это самые крупные двустворчатые моллюски Японского моря. Вероятно, многие видели большие округлые раковины гребешков, гладкие внутри и рубчатые снаружи. Их часто используют в качестве пепельниц. Но не этим знаменит гребешок. Его мясо очень вкусно, и именно за это его ценят и добывают со дна моря в течение многих столетий.
Гребешки лежат на дне, приоткрыв раковины величиной в десертную тарелку. Сверху они присыпают себя тонким слоем песка. Края мантии расправлены, и кажется, что гребешки встречают меня широкими беззубыми улыбками. Однако стоит протянуть руку к одному из них, как улыбка сменяется «замкнутым выражением» — он плотно сжимает свои створки. Надо сделать снимок лежащего гребешка. Для этого следует подплыть к нему почти вплотную. Десятками блестящих зеленых глазков, находящихся у основания щупалец, животные следят за приближением опасности. Некоторые из гребешков захлопываются в тот момент, когда на них упадет тень, другие смыкают створки только при прикосновении к их щупальцам или раковине.