В сотне метров от берега видимость была всего метра три или четыре. Стаи мелкой рыбы то и дело мелькали в светящемся зеленом тумане. Мы лежали на поверхности воды, покачиваясь на пологой зыби. Кроме рыб, проплывавших совсем близко, не было никаких объектов для съемок. Я нацелилась на стаю, идущую у самой поверхности воды, и в это мгновение из облаков мути прямо на нас вылетел кальмар.
На долю секунды он застыл неподвижно, а я машинально нажала на спусковой рычаг. Герман сфотографировал кальмара в тот же день и примерно при таких же условиях, совершенно случайно.
Незаметно бегут минуты. Кальмары больше не появляются. Только теперь чувствуешь, как от холода мелко дрожит каждый мускул и будто ледяная рука касается шеи и спины. Не сговариваясь, плывем к берегу.
У костра уже сидят Вова и Юра. В ведре кипит вода для ухи. Прежде всего мы с Германом черпаем кружками и пьем горячую воду. Обеими руками держим нагревшуюся кружку и медленно прихлебываем обжигающую жидкость. По телу разливается тепло.
На плоском камне разложена рыба — добыча Юры и Володи. Здесь штук пять морских ленков, две небольшие камбалы и бычок Брандта. Юра срезал несколько мидий и положил их печься на угли костра.
Юра с Володей не позволяют чистить рыбу, пока не вернутся наши новые знакомые. Естественно, хочется похвастаться перед приезжими и доказать, что не обязательно надо иметь пружинные ружья для успешной охоты. Я и Герман уже готовы взбунтоваться, когда из-за скал на берег выходят охотники. Они убили больше рыбы, с этим спорить нельзя. Кроме ленков и камбал тут был морской ерш и очень большая, сантиметров в сорок длиной, морская собачка. Она тоже имеет наросты-флажки на голове, как и та, разноцветная, виденная нами, но окрашена более скромно в свинцово-серый цвет.
Возникает спор, можно ли ее есть. Герман с уверенностью заявляет, что можно и «берет ответственность на себя», будто это нам поможет, если мы отравимся. Собачку отправляют в ведро вместе с остальной рыбой. Юра колдует над ухой. Доносится запах перца и лаврового листа, наваристого рыбьего бульона. Мидии испеклись и шипят на потрескивающих раковинах.
Неторопливо беседуем об охоте. Москвичи разочарованы тем, что почти вся рыба лежит на дне, прячется среди камней или в водорослях. Они видели пеленгасов у зарослей зостеры в центре бухты, но те их и близко не подпустили. Стрелять морских ленков, камбал и бычков из таких мощных ружей просто не имело смысла. Наконечники гарпунов уродовались и ломались от ударов об камни. Правда, морских ершей и одноперого терпуга (или морского окуня, как его называют) острогой убить почти невозможно. Ну, а для донной рыбы годится и Юрина острога или даже нож. Это «спортивнее», как утверждает сам Юра.
По правилам, нельзя плавать раньше чем часа через два после еды. Этот перерыв каждый использовал по-своему. Юра бродит вдоль берега, собирая всякие ракушки и коробочки ежей, будто за два месяца он уже не набрал горы всяких морских сувениров. Герман, отдавая дань старому увлечению, не может оторваться от прекрасных ружей москвичей. Особенно понравилось ему одно из них, полутораметровое сооружение с необыкновенной точностью боя, как уверяет его владелец. Около него прилегли охотники и обмениваются воспоминаниями о разных морях и рыбах, водящихся в них. Пользуясь тем, что есть желающие его послушать, Герман пространно описывает свои охотничьи подвиги. Но новичков больше интересуют рыбы Японского моря. Их смущает сходство названий: морская собачка и собака-рыба. И есть еще какая-то рыба фугу, как они слышали, очень ядовитая. Герман подробно рассказывает им о собаке-рыбе и запугивает слушателей симптомами отравления и страшными челюстями рыбы. Для него весь этот разговор служит предлогом последний раз поохотиться в Японском море, да еще с ружьем такой отличной конструкции. Поэтому в заключение лекции он уплывает на поиски фугу.
Редкое везение: не прошло и пятнадцати минут, как Герман вышел на берег с крупной собакой-рыбой. Гарпун пронзил ей спину. Рыба скрежещет зубами и таращит желтые глаза.
— Вот, можете поглядеть, взрослая собака-рыба, или фугу, как ее называют японцы, — говорит Герман скромно. Но его глаза блестят торжеством. Все вскакивают и окружают меткого стрелка. Он делает неловкое движение, рыба соскальзывает по гарпуну. Раздается вопль. Фугу впилась Герману в руку. Мы кидаемся на помощь. Ударом ножа в голову рыба убита, но ее челюсти все еще судорожно сжаты и проходит несколько минут, прежде чем нам удается освободить незадачливого охотника от острых зубов его добычи.
Урок получился очень наглядным. Рану промыли чистой водой и соорудили повязку. Герман больше всего сокрушался, что испорчен такой отличный день, а завтра утром он уедет. Мы помогаем ему уложить в рюкзак подводное снаряжение. Из солидарности мы с Юрой тоже пойдем домой вместе с пострадавшим товарищем. Вова и приезжие охотники остаются в бухте до вечера.
Чтобы сократить путь к дому, мы пошли лесом, то и дело натыкаясь на отличные белые грибы. Они здесь несколько иного цвета, чем подмосковные. Шляпка серовато-коричневая сверху и желтая снизу. Такая же ярко-желтая и ножка гриба. Подберезовики и сыроежки в точности такие же по виду, как и под Москвой.
Мы набрали грибов в ласты, в купальные шапочки и в плетеную сумку.
Созрели плоды шиповника. Они кораллово-красные, величиной и формой напоминают китайские яблочки. Их мясистая, сочная оболочка очень вкусна и содержит большое количество витаминов.
В лесу заметнее приметы осени. Папоротник стал бурым, под ногами сухо шуршит трава, листья деревьев потеряли свежесть.
Некоторые кусты рдеют ярчайшими оттенками красного и оранжевого цвета. Но на полянах жарко, как в самый знойный летний день. Хороша ранняя осень в Приморье!
В этот последний вечер мы засиделись допоздна. Вспоминали путешествия в бухты, жалели, что не все уголки обследованы, сговаривались о встрече в Москве.
А утром подошел белоснежный рейсовый катер. На причале собрались провожающие. Герман стоял у борта с загадочно-печальным выражением лица, держа в руках пучок георгин. Прехорошенькая девушка в розовом платье искоса поглядывала в его сторону, но особенно горячо прощалась с Лидой и Юрой, а Герману очень холодно кивнула головой.
Отвальный гудок, и катер отошел, развернулся и быстро направился к выходу из пролива. Через две недели наступит и наша очередь в последний раз помахать с кормы судна провожающим.
* * *
Наступили последние дни сентября. Плавать теперь приходится значительно реже. Хотя и выпадают отдельные дни, когда жарко, почти как в начале августа, все же ветры стали холодными, осенними, да и температура воды понизилась. Все чаще нас посещают штормы, мутящие воду у берегов. Раза два глубокой ночью поселок будил тревожный заводской гудок.
Ждали сильного шторма. Один раз он действительно пролетел над островом, но по сравнению с Кармен показался
просто крепким ветром. Второй шторм обошел остров стороной, прислав к его берегам толпу высоких волн.
Скоро кончается наша работа на Японском море. Собственно говоря, кончается срок пребывания здесь. Работу здесь можно вести всю жизнь и все-таки не все узнаешь. Мы сделали около полутора тысяч рисунков животных и водорослей и отсняли несколько сот фотографий под водой. А ведь Японское море показало только часть сокровищ хотя не было дня, когда оно не дарило бы нам что-нибудь новое! Жаль только, что так и не удалось встретить камчатских крабов в их родной стихии. В следующий раз мы приедем сюда с аквалангами, тогда, может быть, исполнится и это желание.
Помимо рисунков беспозвоночных животных и водорослей сверх плана сделаны зарисовки и некоторых рыб, как самых обычных, так и редких у нас выходцев из субтропических вод.