Мы занялись хозяйством. Александр Георгиевич взял топор, растопку, и через минуту на поляне пылал костер. Всю провизию из рюкзаков выложили на стол. Из припасов в избе кроме буханки черствого хлеба, которой смело можно было заколачивать гвозди, мы нашли соль в стеклянной банке и высокую бутылочку с острым «Восточным соусом». Несколько жестяных кружек висело на гвоздях, вбитых в потолочную балку. Я потянулась, чтобы снять кружку, и увидела змеиный хвост. Он свисал с балки прямо над моей головой. Я так вздрогнула и отшатнулась, что Эмма, спокойно сидевшая на чурбанчике, взвилась, как подкинутая пружиной. Мы мгновенно очутились за порогом. Не было ни паники, ни криков. Все очень тихо и достойно, только с излишней поспешностью, может быть. Александр Георгиевич и Зина возились у костра, прилаживая громадный, закопченный до бархатистости чайник.
— Что случилось? — тихо спросила Эмма.
— С балки свешивается змеиный хвост, — сказала я неуверенно: пожалуй, для змеиного хвоста он был толстоват на конце, да и изгиб его был какой-то не змеиный.
— Надо проверить, — сказала Эмма. — Если вы ошиблись, Александр Георгиевич нас задразнит.
С порога ничего не было видно. Я подобрала палку, осторожно вошла в избу и тронула хвост, неподвижно висевший на том же месте. Он безжизненно качнулся от прикосновения. Тогда мы осмелели. Эмма недрогнувшей рукой ухватилась за «хвост» и сдернула вниз с клубами пыли и копоти… целую связку колбас. Эти тонкие, копченые колбаски носят название охотничьих. Найденные нами на балке, отличались удивительно темным цветом и замечательной твердостью.
Я с сомнением рассматривала их, прикидывая, насколько велика будет опасность отравления, если пустить их в дело. Вошел директор.
— Что вас смущает? — спросил он, доставая с той же балки котел в ведро величиной.
— Только их возраст, — сказала я, принюхиваясь к черным, сморщенным предметам, напоминавшим все что угодно, кроме продуктов питания.
— Не знаю, сколько времени они лежали в магазине, пока их не купили, а здесь, в избе, они с начала апреля. Вполне можете пускать их в дело, — заключил Александр Георгиевич.
— Мы с Зиной захватили десяток яиц, — объявила Эмма, доставая пакет из рюкзака.
— Ну, действуйте, — поощрил нас Александр Георгиевич, и мы начали действовать.
Через самое короткое время в котле была приготовлена яичница с кусками копченых колбасок. Их пришлось превратить в крошку при помощи топора, так как ни тупой нож, найденный в хижине, ни перочинный нож Николая не могли справиться с окаменелым лакомством. Это было изумительно вкусно. Когда мы покончили с яичницей, котелок внутри блестел, как новый. На второе были толстые ломти хлеба с тонким слоем консервированного мяса и ведерный чайник с тем знаменитым чаем, который пьется только в лесу у костра. В букет этого напитка обязательно входят ароматы разогретой на солнце хвои, горьковатого дыма и свежей листвы.
Александр Георгиевич, расправившись с третьей кружкой чая, блаженно щурился, привалившись к стволу кедра. Было самое подходящее время приступить к нему с расспросами.
— Где обещанные звери? — спросила я.
— Я же предупреждал, что с такой многочисленной и шумной компанией вряд ли можно кого-нибудь увидеть, — возразил он.
— Да есть ли они здесь, крупные животные?
— Вы же видели бурундука, что вам еще нужно?
— Косули ходят в кустах у самой конторы, — сказала Зина. Она ломала тонкие сухие прутики и бросала в потухавший костер,
— Вы слышали, как кричат косули? — спросил меня Александр Георгиевич.
— В зоопарке слышала, — отвечала я.
— Помните, как они гавкают хрипловатым басом. Вот так. — Он приложил руки ко рту и рявкнул очень похоже. Затем прислушался, склонив голову. Издали донесся ответный крик. Александр Георгиевич рявкнул еще раз, но косуля больше не отвечала.
— Во время гона легко можно подманивать самцов. Прекрасно идут на вызов. Сейчас они отвечают неохотно и скорее угадывают подделку. А вот у нас в заповеднике был один случай. Рассказать?
— Конечно, рассказывайте! — закричали мы.
— Очень часто косуль называют козами. Название неправильное, ведь это олени, а не козы. Однако многие над этим не задумываются и, мало зная о животных, так и считают косулей дикими козами. И вот как-то приехали сюда два гражданина. Они по служебным делам были рядом с нашим заповедником. До отъезда у них оставалось свободное время, и они решили немного погулять и посмотреть наши места. Однако без кого-нибудь из сотрудников заповедника я их в тайгу отпускать не имел права. А в тот день, как нарочно, мы все были очень заняты. Выло это во второй половине дня. Договорился я с приезжими так: они пойдут по той же дороге, по которой мы шли сегодня, до первого ручья, а потом вернутся назад.
Часов в шесть приезжие должны были быть уже дома. В восемь часов их все еще не было. Начало темнеть. Я пошел по дороге до ручья — никого нет. Кричал, звал — они не откликаются. Уже совсем стемнело, когда я вернулся домой. Ночью искать людей в тайге — дело нелегкое. Я посоветовался с сотрудниками заповедника, и мы решили так: ночью эти туристы дальше не пойдут, а на рассвете соберем всех наших людей и пойдем на поиски. Я волновался всю ночь. Мало ли что могло случиться. Люди городские, лес знают только но книгам да по пригородным дачным поселкам.
Еще только начало светать, как мы собрались в тайгу, У самой реки вдруг видим — идут. Бледные, мокрые и очень сердитые. Сразу же накинулись на нас, почему мы их не предупредили, что в тайге ходят леопарды. Я не понял, какие леопарды. «Да полноте, — говорю им, — откуда вы взяли, что здесь были леопарды», — «А мы, говорят, всю ночь от них отбивались». Тут наши сотрудники, которые тайгу знают как свои пять пальцев, начали смеяться. Туристы рассердились Не па шутку. Когда мы их немного успокоили, они рассказали, что, дойдя до ручья, решили прогуляться чуть подальше. Тропу было видно хорошо, и заблудиться они не боялись. Только что прошли метров триста, как в кустах заревел леопард. Наши туристы остолбенели. Что делать? Леопард, вероятно, ходил вокруг, так как ревел то с одной, то с другой стороны. А уже начинало темнеть. Тут и пришла им спасительная мысль о костре. Они читали, как люди спасались От нападения диких зверей при помощи огня. Начали собирать хворост и разжигать круговой костер, а хворост сырой, едва горит! Стал накрапывать дождь. В довершение всего сдало ясно, что это не один леопард ходит вокруг, а несколько и они перекликаются между собой. Туристы всю ночь сидели у дымящегося костра и каждую минуту ждали нападения. Но, видимо, огонь отогнал зверей. Их голоса слышались уже немного дальше, а потом и вовсе замолкли. Тогда наши путешественники решили, что можно начать отступление. Да и костер совсем погас, а за хворостом надо ныло идти в кусты. Стало светать, и они пошли обратно, к поселку заповедника.
Мы стоим, слушаем все эти необыкновенные приключения и просто не знаем, что думать. Ведь не станут же два солидных, почтенных человека сидеть более полусуток в тайге голодные и мокрые только для того, чтобы нас мистифицировать неправдоподобным рассказом. И в этот момент в кустах за конторой как рявкнет самец косули… «Ага, — закричали с торжеством наши туристы, — слышали?! А вы нам не верили. У вас здесь леопарды прямо рядом с поселком ходят!» Тут, разумеется, поднялся смех. Мы им говорим, что косуля кричала, а они сердятся: «Вы, говорят, нам сказок не рассказывайте, мы не маленькие, знаем, как козы кричат». — «Да это ведь не козы, а косули». Все равно не верят. Так и уехали очень сердитые и даже обещали на нас жаловаться.
— А как обстоит дело с настоящими леопардами? — спросил Николай директора заповедника, когда утих смех.
— Барсов, или, как их еще называют, — леопардов у нас три. Живут они в самой глуши, высоко над долиной реки. У них свой район, и они его не покидают. Один из леопардов совсем старый. Вообще за все время существования заповедника, то есть с 1916 года, не было ни одного случая нападения на человека. И вот что интересно — за пределами заповедника все звери боятся человека, скрываются от него. А как только переходят границу запрета и входят в наш заповедный район, становятся менее осторожными и реагируют на присутствие людей куда спокойнее. Разумеется, они не лезут на глаза и не любят шума, как и вообще все звери. Но разница в их поведении очень заметна. Впрочем, о животных поговорим после, — закончил Александр Георгиевич. — Уже три часа. Давайте решать, что будем делать дальше. Можно сразу идти домой, а если вы все не очень устали, то я предлагаю пройти немного в сторону, поглядеть, как растет женьшень. Это несколько лишних километров пути.