— Ну, знаешь ли…
— Да, да, помягче. И говорит-то он правду.
— А что я? Что? Потребовал меньше слов — больше дела? Так это — закон.
— Требование требованию рознь. Можно потребовать от подчиненного так, что он больше и выступать не захочет.
Ряшков махнул рукой и зашагал к себе.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В МУЗЕЕ
В это воскресенье Павел наконец-то пошел в музей.
Первый зал был посвящен истории города. Грибанов шел от картины к картине, смотрел и удивлялся: любовь к прошлому и полное безразличие к настоящему.
Вот картина XIX века. Нарисована великолепная улица. Зелень. Большие дома купцов и промышленников, многоэтажный универмаг. Жизнь города бьет ключом. А вот мазня местного художника. В большой золоченой раме «увековечена» новая окраина города, которую называли Нахаловкой. Рядом другое творение кисти ехидника и злопыхателя — большие пни. Был лес за городом и нет его — картина опустошения.
За годы советской власти в городе вырос огромный мясокомбинат, последнее слово техники. Рядом с ним — заводы: овчинно-шубный, кожевенный; на другой окраине — электромеханический, авторемонтный, машиностроительный. Вместе с заводами выросли большие рабочие поселки с многоэтажными жилыми домами, клубами, школами, детсадами, больницами, магазинами, асфальтированными дорогами, садами.
Преобразился центр города: сметены торговые ряды и деревянные лачуги, на их месте — современные архитектурные ансамбли. В музее об этом — ни слова.
Во втором зале — животный мир края. Интересные экспонаты. Забайкалье так богато зверьем, и все оно представлено. Великолепно! За это можно и спасибо сказать.
Но вот о том, как колхозники создают новые породы овец, — ни слова, о садах мичуринцев — молчок. Почему?
У входа в следующий зал красовалась большая вывеска: «Завоевание Сибири русскими».
Какова роль русских в развитии экономики и культуры Забайкалья — ни слова. Музей ведет речь только о завоевании. На стенах — древнее русское оружие, воинские доспехи, планы «военных кампаний».
Русские землепроходцы вроде только тем и занимались, что налетали на местных жителей, убивали их, грабили и уходили дальше.
А декабристы, где декабристы?
Павел пошел к директору музея.
Из-за стола поднялся высокий мужчина, лет сорока пяти. Блеснула лысина, которую чуть-чуть прикрывали жидкие льняные волосы, прилизанные от левого уха к правому.
— Я Ветков, я. Чем могу служить?
Ресниц почти не видно, лицо выхоленное, самодовольное.
На Веткове был сильно потертый костюм в мелкую серую клеточку, крахмальный воротничок, галстук.
— Недоволен вашей экспозицией, — заявил Павел. — Вернее, не согласен. Решил поговорить с вами.
Он представился и высказал свои замечания.
— Вот как! — как-то артистически удивился Ветков. — Не ожидал. А вы напрасно возмущаетесь, молодой человек, — медленно произнес директор. (Он любил позировать, как бы говоря: «Вот я какой, смотрите»). — Музей — это история. А историю нельзя подкрашивать.
— Но ее нельзя и искажать, перекрашивать. Вы же всех русских землепроходцев превратили в разбойников. Здесь, нет прогрессивной роли русских.
— Может быть, может быть, — перебил Павла Ветков и замолчал. Достав из кармана сигарету, разрезал ее лезвием бритвы, вставил одну половину в мундштук и закурил. Все это он делал не торопясь, привычными движениями, подчеркивая свое спокойствие и непоколебимое положение хозяина.
Павел еле сдерживал себя. И все-таки он сидел и ждал, когда Ветков наконец закурит и заговорит.
— Может быть, среди многих были и добрые люди, — продолжал тот, — вполне возможно, не отрицаем. Но покорение есть покорение, штык есть штык.
— А русская цивилизация? Наши предки принесли сюда свою культуру, она же была значительно выше культуры народов окраин, Не так ли?
— Может быть, пожалуй, и так. Но в чем это выражалось, в чем? Где конкретные доказательства?
— Значит, вам нужны доказательства?
— Вот именно.
— Хотите, чтобы вам принесли их на блюдечке?
— Мы не просим и не нуждаемся в них. Не нуждаемся, — подчеркнуто спокойно сказал Ветков. А потом вдруг внимательно посмотрел на Грибанова и еще тише, осторожнее добавил: — Вы говорите об истории нашего края, и я вспомнил: статья о Чернышевском не через ваши руки проходила?