Выбрать главу

– Нет.

– И он гавкнул дважды?

– Да.

Ти Жан важно кивает:

– Ммм. Гммм.

В космологии Ти Жана, как ее понимает Фармер, люди превращаются в животных только ради какой-нибудь пакости, либо же их превращают колдуны – в наказание или просто чтобы съесть. Фармер видит во всем этом “гигантское моралите, комментарий на социальное неравенство”. “Почти без исключений”, – уточняет он.

После ужина Фармер включает подводное освещение в пруду и разглядывает рыбок, перечисляя нам их виды. Воспитанному гостю надлежит любоваться рыбками и внимать. Я говорю, что это, похоже, замена маниакальному садоводству.

– Нет, – отвечает Фармер, – это то же самое, что маниакальное садоводство.

Ти Жан замечает, что пруд обходится недешево, затем обращается к Фармеру:

– Но я вовсе не осуждаю. Человек не может быть счастлив чем-то одним. Если бы ты только смотрел пациентов, ты, наверное, не был бы счастлив.

А как же путешествия, спрашивает Фармер. Ти Жан соглашается, что путешествует Фармер много.

– Ты как птица без гнезда, – говорит он.

– Но где же все-таки мое гнездо? – спрашивает Фармер.

– Твое гнездо в Гаити, – отвечает Ти Жан. – Ты ездишь повсюду, но база у тебя здесь.

Из тех пациентов, что я встречал здесь в прошлые приезды, некоторые давно похоронены, многие (их гораздо больше) разъехались по домам, но кое-кто остался. Сотрудники, информирующие население о профилактике болезней, большей частью бывшие пациенты; они, как правило, очень старательны, им верят, и, кроме того, кое-кто из них заболел как раз из-за чрезмерной уязвимости. Год назад здесь лечилась от МЛУ-ТБ семья из пяти человек. Все они поправились и уехали, за исключением одного из сыновей. Он считал, что вся семья заразилась именно от него, и так мучился чувством вины, так нервничал из-за самых разных вещей, что Фармер решил: не дело отправлять его обратно в условия пищевой конкуренции. И взял парнишку в “Занми Ласанте” социальным работником. Ти Офа, молодой человек, норовивший подарить Фармеру курицу или поросенка, прибавил в весе восемь фунтов, с тех пор как начал принимать антиретровирусные препараты. Старуха, уверенная, что ее сын убил брата при помощи колдовства, после долгой череды консультаций одумалась. Нанятый Фармером адвокат в конце концов добился снятия всех обвинений с молодого охранника из Кэ-Эпен и вытащил его из тюрьмы. Но в стране, где медицины все еще кот наплакал, еды мало, как никогда, а правосудие в лучшем случае рудиментарно, “консультациям по колдовству” и “пресечениям заключения” не будет конца. И потоку больных, конечно, тоже.

Несколько месяцев назад в Детский павильон “Занми Ласанте” поступил мальчик по имени Алькант. Как и у Джона, у него появились опухоли на шее, но в данном случае они действительно оказались симптомами золотухи. Препараты первого ряда полностью устранили инфекцию. Опухоли исчезли, оставив на память лишь маленькие шрамы, Алькант поправился на восемь фунтов, то есть на десять процентов от своего прежнего веса. Тринадцатилетний мальчик казался младше своего возраста, такой был миниатюрный и доверчивый, из тех детей, кто берет за руку постороннего. И еще он был необыкновенно красив: безупречное сложение, блестящие темные глаза, ямочки на щеках. Благодаря ему атмосфера в Детском павильоне изменилась, и у Фармера уже не так болезненно сжималось сердце, когда он поднимался сюда по лестнице. Ведь именно здесь его глазам открывались самые мучительные зрелища в “Занми Ласанте”, именно здесь за ним бродили самые беспокойные призраки. Думаю, Альканта стали воспринимать как ангела-хранителя – то ли детского отделения, то ли самого Фармера. Он продержал мальчика в Канжи на несколько недель дольше необходимого, называя его полоняником – пленником Пола. Но в конце концов отправил домой.

Как правило, золотухой ребенок заражается от кого-то из близких, обычно от отца или матери. Поэтому один из общественных медработников “Занми Ласанте” привез в Канжи всю семью Альканта – “выудил” их, по выражению Фармера. Туберкулез обнаружили у нескольких членов семьи, включая отца, который все еще лечится. Теперь Фармер хочет своими глазами увидеть, как живет Алькант дома, и собирается идти к нему в гости пешком.

– Семья такая болезненная, – объясняет он и добавляет: – Кто-то скажет, что у нас бессистемный подход. Но мы ответим: вовсе нет! Именно навещая пациентов, мы выявляем нужды и проблемы.

Городишко, где проживает Алькант, называется Касс. Идти туда еще дальше, чем до Морн-Мишель, куда я ходил в свой первый долгий поход с Фармером, но тропы не такие крутые. Все это Фармер сообщил мне вчера вечером. Так что я лишь смутно представляю себе, сколько часов займет дорога, пока мы не выходим за ворота, где сопровождающий нас Ти Жан спрашивает, взял ли я фонарь.

Я не взял и предлагаю за ним вернуться. Фармер говорит: не надо, а то ведь обязательно всплывет какая-нибудь чрезвычайная ситуация, ему придется вмешаться… Задержимся сейчас – и не будет конца задержкам. На голове у Фармера бейсболка, которая, кажется, велика ему на несколько размеров, и на мгновение я представляю его неуклюжим подростком, топающим с отцом на матч. Его худоба и мальчишеский блеск в глазах добавляют картинке правдоподобия, к тому же иногда у него проскальзывает этакая наивность – например, он любит посреди высоконаучной беседы о связи экономики и инфекционных заболеваний огорошить вас пылкой просьбой: спросите у меня что-нибудь про “Властелина колец”! (Эту трилогию он бесконечно перечитывал с одиннадцати лет.) Но сейчас он уводит нас прочь от “Занми Ласанте”, вожак во всех смыслах слова, и я вдруг понимаю, что ничуть не обеспокоен отсутствием фонарика. Вот странно, удивляюсь я. Обычно мне нелегко положиться на провожатого, но Фармеру я доверяю.

Мы пускаемся в путь по тропинкам, вытоптанным на склонах холмов, окружающих озеро Пелигр, а вскоре я уже карабкаюсь по изъеденной эрозией скале. Когда мы добираемся до вершины, где нас поджидает успевший первым Фармер, пот течет с меня ручьями. Мне вспоминается эпический поход в Морн-Мишель. Двигаемся дальше, и Фармер кричит мне через плечо, чтобы я немедленно ему жаловался, если защемит в груди, – по голосу ясно, что он шутит. Я надолго присасываюсь к бутылке с водой, пока мы одолеваем поросший желтой травой гребень холма. Фармер показывает “крутой холм странной конической формы”, на котором много лет назад сидел в одиночестве и писал “СПИД и обвинение”.

У Ти Жана с собой большая бутыль, наполненная водой из-под крана в медицинском комплексе. Это питьевая вода. У Фармера и Ти Жана иммунитет к содержащимся в ней микробам, но американские гости, если часто ее пьют, огребают расстройство кишечника – неопасное, но приятного мало. Так что я взял себе отдельную бутылку с фильтрованной водой, но она невелика. К моменту первого привала у меня половина уже выпита, тогда как Ти Жан, Фармер и фармацевт из “Занми Ласанте”, который тоже идет с нами, свою бутыль еще даже не открывали.

По дороге в Касс к Альканту у Фармера запланирован еще один промежуточный визит. Где-то в горах мы заходим в хижину: две крошечные комнаты, земляной пол, крыша из пальмовых листьев, проаристидовские плакаты на стенах. На соломенной циновке сидит пожилая пара. Фармер достает медицинскую карту мужчины, садится на стул возле двери и зачитывает выдержки вслух.

– С 1989 года он регулярно приходил в “Занми Ласанте” за гипотензивными препаратами. Я его последний раз видел в 1997-м, когда он подхватил малярию, а потом тут сказано: “Контрольный визит назначен на четверг”. Но он не пришел. И оп – пожалуйста, написано: “С трудом встает на ноги”. За лекарствами от давления приходил его сын.

Опустившись на колени на земляной пол, Фармер измеряет мужчине пульс и давление, потом надевает фонендоскоп и прослушивает грудную клетку. Снаружи орут петухи. В неподвижном раскаленном воздухе хижины жужжат мухи. Старик рассказывает, что у него немножко заболело в середине груди, а потом ноги не очень слушались. Фармер обращается ко мне:

– Я знаю, что делать. Снизим ему давление до нормального уровня, а потом дадим пару канадских костылей. Похоже, он перенес инсульт, но, на мой взгляд, сможет оправиться. Недостаточность у него минимальная. Значит, надо подрядить кого-нибудь, чтобы помогли мне доставить сюда канадские костыли. В Бригеме ему бы запросто нормализовали давление. А здесь запросто не бывает. Как за ним проследить, чтобы не пренебрегал физиотерапией?