Дровяной бизнес поделен между немецкими землями и азиатскими анклавами. Немцы пытались «цивилизованно» использовать преимущество географического положения и полностью подмять торговлю с Порто–Франко под себя. Дикие азиаты тонко по восточному намекнули (спалив пару поселений), что для них такой расклад неприемлем. В итоге стороны пришли к компромиссным решениям, и потянулись с севера груженные лесом, дровами и древесным углем: кораблики, пароходики, джонки и прочие суденышки.
Допилив ствол, тут же гашу наступательный порыв Руди по части колки дров. Колоть сырые дрова — занятие неблагодарное, а откровенно мокрые, это уже из разряда мазохизма. Не то чтобы мне немца жалко, нет. Не умеешь работать головой — работай руками, но ему ночью четырехчасовую вахту стоять, а спящий часовой мне определенно не нужен.
На склоне, рядом с тропинкой от дома к морю, складываем дрова на просушку. После чего, прогулявшись вдоль побережья, собираем одну на двоих охапку плавника. Отполированная водой палочка толщиной с большой палец признавалась годной, палка толщиной с руку вообще праздник. Так и живут.
Опять потянулось монотонное ожидание. Немцы, слегка разнообразили монотонное течение времени, устроив покатушки на лошадях. Мелкие в полном восторге. Я наоборот. Десяти минут в седле мне хватило, что бы уяснить, что лошадь не машина и не велосипед. Однако, в местных реалиях вполне достойное средство передвижения. И со временем придется его осваивать.
Покатушки плавно перетекли в ужин. Ужин сменился отбоем ко сну. Вольф все не ехал.
Танцы с волками.
Окрестности Порто–Франко. 02 число, 9 месяц, 16 год. День.
Утреннюю движуху вокруг Порто–Франко я тривиально проспал.
Парень собирался встретить отца, подписавшись стоять «собачью» вахту. Похвальный порыв и вставать на пути столь благородных побуждений я не собирался. А посему отстояв «на часах» свое время, попытался уснуть. И вот тут–то, меня подстерег жесткий облом.
Какую бы уверенную морду лица я не делал днем, себя–то не обманешь. Завтра нарисуется камрад Вольф, отсчитает мне две сотни долга и выпнет на вольные хлеба за ворота. Или не отсчитает две сотни долга, а просто выпнет, патронов я у него побольше, чем на двести экю подрезал, вот и зачтет.
Чтобы торговаться, нужно иметь за душой что–то более весомое, чем двое детей и собака. А то, что я сыновьям Вольфа помог и по хозяйству кой–чего сделал, так оказанная услуга товаром не считается.
Таким образом, промучившись пару часов, под утро сон таки заборол дурные мысли, и я наконец–то уснул.
Спалось на удивление крепко. Вот ведь ни разу не праведник, и конченный наглухо негодяй тоже не про меня. А давил на массу, именно в духе этих самых праведников и негодяев.
Снились мне черно–белые сны, в стиле старого военного кино. Стальные коробочки фашисткой бронетехники, поднимая клубы пыли, по пыльным грунтовкам рвались на восток. Не переделанные из тридцатьчетверок киношно–бутафорские танки, а именно немецкие начала войны Т–I и Т–II щедро разбавленные чешскими Т35 или Т38, я их толком не различаю. За танками катили колонны бронетранспортёров и грузовиков под завязку забитые солдатами в фельдграу.
А по обочинам дорог, в направлении, противоположном рывку серо–стальной ленты вермахта, тянулись бесконечные толпы советских военнопленных. Рвущиеся с поводков собаки, хлопки выстрелов в тех, у кого не осталось сил идти и обреченность на лицах людей, бредущих на запад. И снова выстрелы.
— Во б….я! — рывком сажусь на кровати. М–дэ, поспал, называется, приснится же такое. Босыми пальцами ног пытаюсь нашарить задвинутые под кровать шлепки. За оком давно день, а меня не будят. В чем подвох?
Хм, похоже, выстрелы мне не приснились — действительно стреляют. Стреляли почти на грани слышимости, рискну предположить, что где–то возле Порто–Франко.
Бодро собрав себя в кучу, вываливаюсь во двор. О–па, и колонны бронетехники меня не на пустом месте кошмарили. От города в северном направлении тянется колонна разномастных автомобилей.
— РУДИ–И–И–И–И! Б…! Чо за херня тут творится!?
— Вас? Нихт ферштее, — взлохмаченный парень выскакивает откуда–то справа.
— Вот ведь племя тупорылое, как вы Толстого с Пушкиным читать–то будете, так и помрете в невежестве.
Перехожу на язык Гете (Гете, от подобного сравнения бился бы в припадке, но это его — Гете проблемы), — Что есть это, там на дороге?
Головой–то я понимаю, что это перед сезоном дождей разгоняют табор возле города. Цирк уезжает. И уезжает, не забыв прихватить с собой всех до одного клунов. Клоуны тут решительно никому не нужны.
Все это понятно. Но! Почему не доложили?!
— Руди, мать его! — вроде и не ору, но паренек принял строевую стойку, а псины поспешили сделать вид, что их тут вообще не было. Привалившись спиной к особенно крупному валуну в кладке, готовлюсь слушать доклад.
Если кратко, то из сумбурной речи потомка ариев следует примерно следующее. Еще до рассвета началась операция на стратегические окружение города. С севера учувствуют силы немецких земель и азиатских анклавов, с запада англичане, испанцы, техасские рейнджеры (ну это да, какое же кино без техасских рейнджеров). Из города и всех направлений сразу патрульные силы под флагом Ордена. Под утро, почти час, к городу шли колонны броневиков, топливозаправщиков, местных автобусов и просто длинномеров. На море, кстати, тоже было на что поглядеть. Анклавы задействовали не только автотранспорт, но и бундесмарине. А я обидно проспал проход эскадры, было бы любопытно взглянуть на местные «Тирпиц» и «Чиен–Иен».
Уже через пару часов трафик потянулся в обратном направлении. Первым конвоем уехали немцы, австрийцы и всякие скандинавы. Это как раз понятно, эти загодя готовились и организованно убыли первым номером. Сейчас вот китаезы пылят.
Как я понял, в этом мире последователи Мао вполне мирно уживаются с иными категориями китайских граждан. Одна страна — две системы, во всей красе. Систем сильно поболе двух будет, но, тем не менее, между собой китаезы уживаются относительно мирно.
А ближе к вечеру, погонят тех, кто уезжать совсем не хочет. Точнее сегодня вывезут тех, кто хочет, но не может. А вот завтра и послезавтра всех остальных.
Со слов парня следовало, что в сторону Виго и Портсмута уйдут подобные караваны, но в сильно меньшем количестве. Ордену в последнюю очередь нужно, чтобы мимо его баз взад–назад толпы народу кочевали. Потому основную массу переселенцев выпихнут на северный тракт, подвел итог немец.
— Руди, сдается мне тут половина не доедет до своих анклавов? Даже больше скажу, им в принципе некуда ехать. Куда их гонят? — делюсь своими сомнениями с немцем.
Очень меня эта тема беспокоит. Не верю я в то, что вся эта полукриминальная братия заживет честным созидательным трудом. Не верится мне в сказки, особенно в сказки со счастливым концом.
У подобной ситуации есть два пути развития.
Путь первый — всю эту кодлу заставят заниматься созидательным трудом. На плантациях Техаса например. Ага, бичи надсмотрщиков, ночевка в клетках, работа в кандалах, подобный подход у техасцев в крови.
Путь второй — на просторы местных пампасов вырвутся несколько тысяч лихих людей. Причем людей в большинстве своем занимавшихся подобными промыслами все свою жизнь. А учитывая, что это не первый этап, в пампасах может стать тесно и очень неуютно.
Ох, как же мне не хочется через полмира к русским продираться.
А придется.
— До окончания сезона дождей их дислоцируют по лагерям беженцев. А потом заставят расселяться дальше, — немец присел рядом со мной.
— Ага, лагеря беженцев. Колючка в три ряда, вышки по углам и надпись «Jedem das Seine» над воротами.
— Можешь предложить другой вариант? — после долгой паузы отвечает немец.