Котэ ути – удар мечом по предплечью.
Укеми – техника выхода из захвата и/или страховки при падении. Маэ укеми – кувырок через плечо вперед, уширо укеми - то же самое, но назад, йоко укеми – вбок, дзёдан укеми – из положения стоя, тоби укеми – в прыжке (почти сальто).
Син-но (син-но камаэ) - левая стойка с низким приседанием (далее – ‘низкая’, в отличие от ‘нижней’, т.е. гэдан – примечание консультанта), меч лежит на локтях как мушкет.
О-гасуми - удар мечом снизу-вверх. Очень красивая техника кругового замаха меча с левого бока и выстрел его снизу в шею, в живот или кисть противника.
Ёкомэн-ути - удар мечом в голову сбоку.
Атеми – болевой удар в айкидо, бьется сомкнутыми пальцами, костяшками пальцев (рука-копье) или кулаком с выдвинутой фалангой среднего пальца (ниппон-кэн). Существует во множестве вариаций – например, сёмэн-атэ – прямой в голову. Атеми одним пальцем – идиотизм и не бывает (примечание консультанта).
Сувари гэдан – стойка на одном колене.
Хидари катате мен ути – основной удар мечом из дзёдан-но камаэ, диагональный удар в голову.
Катате цки – колющий удар в верхний уровень, бьется одной рукой в выпаде, за счет чего «далеко достает».
Сэнсей – традиционное именование наставника в боевых искусствах.
Сэмпай – «старший ученик», то есть ученик, уже имеющий определенный ранг. В данном случае – третий дан. Само по себе уже очень серьезный уровень, но между третьим и восьмым даном – очень серьезная разница в подготовке.
«Домо аригато» - «большое спасибо».
«Сицурэй симас» - «извините, что ухожу раньше вас», обозначает прощание ненадолго.
========== Глава 4. Иные ==========
Александра
Что за жизнь, ни поспать, ни пожрать – еле успела умыться-переодеться, как вызвали на совещание. Гранд туса по поводу будущих учений. Большой зал совещаний забит битком, даже в президиуме тесно. Филин за главного, замечаю двух его замов, Палыча, начальника полигона, ПКОшников, командиров служб ДРЛО, РХБЗ, инженеров, тыловиков, двоих представителей TDF – кругленького котообразного генерала со шрамом на щеке и моего старого знакомого Ли Кана - ух, какая у нас с ним была воздушная дуэль на авиасалоне в Чжухае шесть лет назад, до сих пор приятно вспомнить! Кузнецова почем-то не видно, но я не особо удивлена этому факту: ночью вернулась поисковая группа, притащила сбитое мною блюдечко, и он с остальными ксеноинженерами наверняка сейчас в нем ковыряется. Не завидую я им: после четырех попаданий Р-112 и падения в речку вряд ли там что-нибудь уцелело. Хотя, говорят, на разборки с этой тарелкой прилетела сама легендарная Дари Тумэр – может, у нее вместе с Кузнецовым и получится найти что-нибудь стоящее.
Тем временем в зале гаснет свет, опускаются шторы затемнения, и на главном экране, занимающем всю стену за президиумом, появляется картинка – вид на Землю из космоса с высоты километров этак пятьсот. Крупным планом нам показывают старую МКС-1 с пристыкованным к ней новым модулем, похожим на «утреннюю звезду», но с очень знакомыми антеннами, и мне становится интересно, зачем к станции прикрутили комплексы «Панцирь-СМ» и «Витебск-8». Мы будем отрабатывать оборону космической станции?
Вот сейчас и узнаем: Филин встает, включает лазерную указку, поднимается на возвышение под экраном и прокашливается.
Товарищи! Прошу внимания, - выдает он. – Давайте, так сказать, начнем. Сначала я вас вкратце ознакомлю с организацией космической обороны Земли и имеющимися у нас техническими средствами, рассмотрим предлагаемый сценарий первых всепланетных учений по отражению внеземного нападения, затем предлагаю вам озвучить свои вопросы и соображения. В таком вот порядке.
Филин взмахивает указкой, изображение на экране расчерчивают разноцветные траектории высоких орбит, а он продолжает:
Итак, усилиями нашей объединенной группы аналитиков на основе опыта, так сказать, прошлых лет был составлен наиболее вероятный сценарий массированного инопланетного вторжения. Мы исходили из среднего уровня развития известных нам агрессивных внеземных цивилизаций. Случаи скрытного проникновения мы здесь рассматривать не будем – для этого есть, гм… другие подразделения. Итак, если мы говорим о горячем противостоянии силам, прибывшим из внешнего космоса - все эксперты сошлись во мнении, что первым этапом открытой фазы такой атаки на Землю будет установление контроля над околоземным пространством и выход на ударную орбиту с высотой около трехсот пятидесяти - четырехсот километров. То есть на пределе высоты поражения даже для новых ракет комплекса С-500.
Вопрос мониторинга околоземного пространства был решен следующим образом. Первый эшелон – это станции «Маяк», размещенные в точках Лагранжа системы Земля – Луна. Посмотрите, на схеме обозначены желтыми точками. Второй – система кругового обзора «Карусель» - девяносто два спутника на геостационарных орбитах, которые на схеме выделены оранжевым. «Карусель» функционирует совместно с «Кан Та» - сетью из полутора тысяч низколетящих миниспутников TDF – они обозначены розовым, а буквально неделю назад был запущен и успешно испытан интерфейс с «Diamond Halo» - спутниковой системой радиоразведки UNIT, их расположение показано фиолетовым. Соответствующими цветами выделены зоны обнаружения соответствующих систем - как видите, мы с хорошей скважностью сканируем все пространство вплоть до орбиты Юпитера и с приемлемой - до пояса Кеплера. Таким образом, общепланетные системы программного обзора, радиоразведки и раннего оповещения у нас выстроены на высочайшем уровне.
Картинка на экране сменилась изображением мобильной пусковой установки на четыре ТПК, расположившейся для стрельб на живописной лесной дороге. Над лесом завис колоссальный правильный шестиугольник в раскраске серо-синего «цифрового» камуфляжа – летающий двухпалубный авианосец UNIT «Адмирал Нельсон», взлет и посадку на который мы отрабатывали этой весной. Это было чем-то похоже на мою первую испытательскую работу на ТАВКР «Кузнецов» - за тем исключением, что после взлета наши машины оказывались на двенадцатикилометровой высоте, и мы с Богданом регулярно пугали британских летунов, не пользуясь для взлета ни катапультой (все равно она нам была мала), ни трамплинами ВПП, а аккуратно скатываясь с палубы, пикируя и сразу переходя на прямоток. Садиться на «Нельсона» было несколько сложнее, но в конце концов мы приспособились залетать на рулевых моторах прямо в наш ангар, что дало бритишам повод для ехидства: «Мичман, сходите посмотрите, что там жужжит? – Сэр, это опять русские в форточку залетели». Наша банда не обижалась, напротив: мы с Богданом на спор с командиром авиакрыла «Нельсона» Хаммондом как-то пролетели авианосец по ангарной палубе насквозь. Ставкой был любимый байк Хаммонда, и бедолага так расстроился после проигрыша, что я тем же вечером нарочно залезла в гору на мизере и проиграла ему его антикварный «Triumph» обратно.
Теперь на экране за спиной Филина красовался мой «сорок два-красный», идущий на взлет с двумя ПЛ-22 на пилонах, с ТТУ под пузом и даже с подвесными баками под крыльями - съёмка прошлого декабря, когда мы начали последний цикл испытаний на орбите. Тогда мы летали к МКС-1 и к «Альфе», а под самый Новый год нас направили на перехват астероида, вылетевшего из пояса Кеплера и пролетавшего ну очень близко к Земле. Академики РАН чуть ли не через Президента выбили разрешение использовать нас в исследовательских целях как самых шустрых и мобильных космических летунов, операцию спланировали буквально за неделю, и это был мой самый дальний вылет в жизни. Вместо боевых ракет нам на пилоны повесили планетологические зонды, и задачей Богдана было вмазать по залетному булыжнику кинетическими снарядами, а моей – поймать специальной приблудой, чем-то вроде графеновой сетки в виде клювика стрижа, как можно больше осколков. Работа была, мягко говоря, нестандартная и крайне изматывающая, но академики радовались нашей добыче как детишки - подаркам Деда Мороза, и подгон от них был царский - новогодние каникулы на Гавайях. Передышка нам была жизненно необходима, и мы, пользуясь случаем, постарались отдохнуть по полной программе: научились стоять на доске, поймали по марлину и наплавались так, что просолились как воблы, а то, что я обгорела на солнце и потом линяла две недели, сошло за дополнительный бонус.