Эндру. Странно это, Роб, и так не похоже на тебя!
Роберт. Но расскажи о себе. Ты действительно занялся торговлей зерном вместе с тем твоим приятелем?
Эндру. Да. Через два года я стал его компаньоном. А потом мы расстались. (Отвечает Роберту с видимой неохотой.)
Роберт. А дальше?
Эндру. Начал свое.
Роберт. Свое дело?
Эндру. Можно и так назвать.
Роберт. По-прежнему с зерном?
Эндру. Да.
Роберт. Что с тобой? Ты словно чего-то стыдишься? Я ведь тебя не допрашиваю и ни в чем не обвиняю.
Эндру. Тем, что я делал в первые четыре года, я очень горжусь. А потом — похвалиться нечем. Мне захотелось делать деньги полегче, я стал спекулировать.
Роберт. Пшеницей?
Эндру. Да.
Роберт. И ты наживал деньги, играя на бирже?
Эндру. Да.
Роберт. Как это не подходит к тебе, Энди!
Эндру. Ты прав. Меня тошнило от этого!
Роберт. Я все хотел понять, какая же в тебе перемена. Теперь понимаю. У тебя совсем другие глаза — в них такое выражение, точно ты все время ждешь: вот-вот раздастся выстрел из пушки. Ты весь в напряжении.
Эндру. Именно в таком состоянии я и жил весь последний год.
Роберт (молча смотрит на Эндру). Почему ты не женат?
Эндру. Мне никогда не хотелось. Да и времени не было подумать о женитьбе.
Пауза.
Роберт (прерывая молчание). Энди, ты — прирожденный фермер — спекулировал на хлебной бирже… клочками бумаги! Это символично, Энди! (Горько улыбается.) Я неудачник. Рут тоже. Отчасти виновата и судьба. А ты, Энди, ты… настоящий банкрот. Ты целые восемь лет изменял себе. Понимаешь? Ты любил землю — и ты был здесь творцом. Ты жил в гармонии с самой жизнью. А теперь… (Ему уже трудно подыскивать слова.) У меня что-то путается в голове… Но вот что я хочу сказать, — ты спекулировал хлебом — тем самым, который любил создавать… Как же ты отклонился от своего пути! Тебе это не простится. Вернуться к самому себе не просто, Энди. Это надо выстрадать… (Слабеющим голосом, утомленно.) Нет… Больше не могу. (Откидывается назад, тяжело дыша и закрыв глаза.)
Эндру (медленно). Я понял, Роб, все. И ты прав.
Роберт (благодарно улыбается и протягивает брату руку, которую тот сжимает). Ты должен мне обещать сделать одну вещь после того, как…
Эндру. Клянусь, я сделаю все!
Роберт. Помни, Энди. Рут очень страдала — больше, чем я. А ты — тебе все досталось легко… (Запинающимся от слабости голосом.) Только через страдание ты обретешь себя! Обещай мне… жениться на ней… после…
Рут (срывающимся голосом). Роб?!
Он не отвечает.
Эндру (делает Рут знак, чтобы, она не возражала Роберту). Ты устал, Роб… Нельзя столько говорить. Тебе лучше прилечь и отдохнуть. Поговорим потом.
Роберт (с улыбкой). Потом! Ты всегда был оптимистом, Энди. (Устало вздыхает.) Да, пойду и отдохну немного…
Эндру помогает ему подняться.
Скоро солнце взойдет, наверно? Уже начало светать.
Эндру. Да, скоро. Уже около семи. (Помогает ему дойти до спальни.)
Роберт. Пододвинь, пожалуйста, кровать так, чтобы я мог смотреть в окно, хорошо, Энди? Уснуть я не усну, но хоть отдохну и забудусь, глядя на холмы и мечтая о том, что за ними. (Входит в спальню.) И дверь закрой, Энди, мне хочется побыть одному.
Энди возвращается из спальни, тихо закрывает дверь, садится на стул и так же, как раньше, обхватывает голову руками. Лицо его полно муки.
Рут (со страхом взглянув на него). Он теряет сознание?
Эндру. Немного бредит. Его снова лихорадит. (В бессильной ярости.) Какой ужас! И ничего нельзя сделать — только сидеть и… ждать! (Вскакивает со стула и подходит к печке.)
Рут (глухо). Он всегда говорил… слишком горячо и не очень понятно… но на этот раз уж очень странно, как тебе кажется?
Эндру. Не знаю. Если он и бредил немного, в том, что он мне сказал, много правды… Но все-таки… (Пристально смотрит на Рут.) Почему он хотел, чтобы я ему пообещал… (Смешавшись.) Ты же знаешь, что он сказал.
Рут. Наверно, он все-таки бредил.
Эндру. Нет. Он думал о чем-то, что его беспокоило.
Рут. Просто хотел убедиться, что ты поможешь мне после того, как его не будет.
Эндру. Нет. Он и без того уверен, что я о тебе позабочусь.
Рут. А может, он вспомнил, что произошло пять лет назад, в день твоего приезда.
Эндру. Что произошло? Что ты имеешь в виду?
Рут. Накануне твоего приезда мы крепко поссорились.
Эндру. Поссорились? Это касалось меня?
Рут. Отчасти из-за тебя.
Эндру (поражен). Из-за меня?
Рут. Да. Видишь ли… Вскоре после нашей свадьбы я поняла, что ошиблась… насчет Роба… но было уже поздно…
Эндру. Ошиблась? (Медленно.) То есть поняла, что не любишь Роба?
Рут. Да.
Эндру. Господи!
Рут. Потом родилась Мэри. С ее появлением, я думала, все будет иначе и я полюблю его. Но этого не случилось. Я просто не могла вынести его беспомощности и страсти к чтению. Я почти возненавидела его.
Эндру. Рут!
Рут. Я ничего не могла с собой поделать. И ни одна женщина не смогла бы. И тут я поняла: это потому, что я люблю другого. (Устало вздыхает.) Теперь тебе можно об этом сказать, все уже давно прошло, все умерло. Ты был единственным, кого я по-настоящему любила, но поняла я это слишком поздно.
Эндру (потрясенный). Рут! Да понимаешь ли ты, что говоришь?
Рут. Тогда было так. (С внезапным порывом.) Не могла я с собой совладать, и ни одна женщина не совладала бы.
Эндру. Значит… тогда, в тот мой приезд… ты все еще любила меня?
Рут. Да.
Эндру. Но ты-то поняла, что я уже не любил тебя?
Рут. Да, я почувствовала это. Но и я, и все знали, почему ты уехал из дому первый раз. И целых три года я воображала…
Эндру. Что я по-прежнему люблю тебя?
Рут. Да. А там, на холме, ты высмеял то, что когда-то любил меня. И я поняла: все кончено.
Эндру. Боже ты мой, мне и в голову не приходило… (Осознает, какую боль, сам того не зная, причинил тогда Рут.) А Роб догадывался?
Рут. Вот про это я и хотела тебе сказать. Мы поссорились тогда, перед самым твоим приездом. Я вышла из себя и все ему выпалила.
Эндру (безмолвно смотрит на нее). Значит, ты объявила Робу, что ты меня любишь?
Рут. Да.
Эндру (с ужасом глядя на нее). Да ты, ты сумасшедшая! Как ты могла!
Рут. Ничего не могла поделать с собой, дошла до предела. Больше не в силах была молчать.
Эндру. А ваш ребенок, твой и его, — мысль об этом ребенке не остановила тебя?
Рут. Я тогда совсем обезумела.
Эндру. И Роб, конечно, думал об этом все время, что я был дома. Как же он, наверно, страдал! И мне ни слова — и виду не показал! Ты знала, как глубоко он любит тебя?
Рут (бесстрастно). Да. Я ему нравилась, я знала это.
Эндру. Нравилась?! Как ты можешь так спокойно говорить об этом? Ведь он умирает! Что ты за женщина? Я не представлял себе, что ты на это способна. Неужели нельзя было молчать, что бы ты ни думала, что бы ни чувствовала? Не удивительно, что он умирает, ты довела его. Не понимаю, как он выдерживал. Я бы не выдержал — убил бы себя или тебя.
Рут (бесстрастно). А я и хотела, чтобы он убил меня.