Хок быстро подошел к своему столу. Он открыл резную деревянную шкатулку и достал шахматную фигурку. Он покатал ее между пальцев, внимательно изучая ее.
Когда он снова поднял свои глаза, они были чернее полуночи, глубже, чем озеро и почти также непостижимы.
— Леди Комин полагает, что это перенесло ее сюда?
Гримм кивнул.
— Тогда это может и унести ее обратно?
Гримм пожал плечами.
— Леди Комин говорит, что Эдриен, кажется, не помнит этого. Она когда-нибудь говорила тебе о ней?
Хок покачал головой и внимательно посмотрел сначала на черную королеву, затем — на ярко горящий огонь.
Гримм спокойно встретил взгляд Хока, и Хок знал, что со стороны его друга никогда не последует ни слова упрека, ни даже шепота о сделанном, если он предпочтет сделать это.
— Ты веришь? — тихо спросил Гримм.
* * *
Хок долго сидел перед огнем, после того как Гримм ушел, выбирая верить или не верить. Хотя он был творческим человеком, он также был и логичным. Путешествия во времени просто не подходили к его пониманию естественного мира.
Он мог верить в баньши, которая предупреждала о смерти и разрушении. Он даже мог верить в Друидов, как и в алхимиков и отправителей странных ритуалов. Его с детства предупреждали опасаться келпи[13], который живет в глубоких озерах и завлекает ничего не подозревающих и непослушных детей в водные могилы.
Но путешествие сквозь время?
Кроме того, сказал он себе, убирая шахматную фигурку в свой спорран для последующего рассмотрения, существовали более важные проблемы, которые следовало решить. Например, кузнец. И его упрямая жена, на губах которой слишком часто появляется имя кузнеца.
Будущее предоставит много времени, чтобы распутать тайны Эдриен, и вывести из массового заблуждения людей в замке Комин. Но сначала, он должен по-настоящему сделать ее своей женой. Когда он этого добьется, он сможет начать беспокоиться о других деталях. Решив таким образом, он отбросил тревожные новости, которые принес ему Гримм, почти также, как убрал в сторону шахматную фигурку.
Планы о том, как он мог бы соблазнить его прекрасную жену, заслонили все проблемы. С опасной улыбкой и намерениями в его походке, Хок отправился на поиски Эдриен.
Глава 13
Эдриен беспокойно шагала, ее сознание запуталось. Ее короткий сон на солнце не смог развеять ее неуправляемые мысли. Мысли о том, как насколько Хок способен, не говоря уже о том, насколько он этого хочет, к созданию младенцев, чтобы заполнить эту проклятую детскую.
Инстинктивно она избегала северного конца замка, не желая встречаться с кузнецом и с этими заставляющими ее нервничать образами, которые бродили в ее сознании со времени ее болезни.
Она направилась на юг, привлеченная блеском стеклянной крыши и своим любопытством, глубоким как озеро. Они вовсе не варвары, удивлялась она. И если ее догадка верна, то сейчас она идет прямо к оранжерее. Как великолепен разум, который создавал Далкит-на-море. Он был неприступен на западном конце из-за утесов, которые представляли собой отвесный, неприступный спуск к свирепому океану. Растягиваясь к северу, югу, и востоку, сам замок был заключен в гигантские стены, от семидесяти до восьмидесяти футов высотой. Как странно, что тот же разум, который спланировал Далкит как цитадель, сделал его таким прекрасным. Сложный разум человека, который подготовился к необходимости войны, но при этом наслаждался мирным временем.
«Осторожнее, ты заинтригована, не так ли?»
Когда она дошла до оранжереи, Эдриен заметила, что она присоединена к круглой каменной башне. Она неоднократно тратила многие часы, проводимые в Интернете, на изучение средневековых вещей. Клетки? Соколы. Здесь они содержались и тренировались для охоты.
Притянутая искушением пообщаться с животными и скучая по Лунной тени, с болью в груди, Эдриен приблизилась к серой каменной древней башне. «Что имел в виду Хок, когда говорил, что будет обращаться с ней как с одним из его соколов?» — задумалась она. Отлично, она выяснить это сама, чтобы знать, чего ей следует избегать в будущем.
Высокая и совершенно круглая, башня имела только одно окно, которое было прикрыто дощатым ставнем. Что-то там было связано с темнотой, она читала об этом. С любопытством она подошла к тяжелой двери и распахнула ее, потом закрыв ее за собой, чтобы ни один сокол не поддался искушению улететь. Она не хотела дать Хоку какой-нибудь повод чтобы отчитать ее.
Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и она смогла различить при тусклом свете несколько пустых насестов. Ах, клеток нет, значит, это должно быть, башня для тренировки. Эдриен попыталась вспомнить, каким образом в стародавние времена люди тренировали птиц для охоты.
В башне пахло лавандой и специями, тяжелый мускусный запах проникал через каменные стены от прилегающей к башне оранжереи. Это было такое спокойное место. Ох, как легко она может привыкнуть к тому, чтобы никогда снова не слышать шум транспорта; никогда снова не оглядываться через плечо; никогда больше не увидеть Новый Орлеан — конец всем побегам, укрытиям и страхам.
Стены башни были прохладными и чистыми на ощупь, ничего похожего на каменные стены грязной, песчаной тюремной камеры в Новом Орлеане, где она однажды сидела.
Эдриен вздрогнула. Она никогда не забудет эту ночь.
Борьба началась из всех возможных причин — поездки в Акапулько. Эдриен не хотела ехать. Эберхард настаивал.
— Отлично, тогда поехали со мной, — сказал она.
— Я слишком занят, я не смогу взять отпуск, — ответил он.
— Какая польза от твоих денег, если у тебя нет времени наслаждаться жизнью? — спросила его Эдриен.
Эберхард ничего не ответил, он просто смерил ее разочарованным взглядом, который заставлял ее чувствовать себя неуклюжим подростком, неловкой и нежелательной сиротой.
— Хорошо, почему ты продолжаешь отправлять меня в эти поездки в одиночестве? — спросила Эдриен, стараясь оставаться зрелой и сдержанной, но в конце ее вопроса прозвучала жалобная нота.
— Сколько раз я должен объяснять тебе? Я пытаюсь дать тебе образование, Эдриен. Если ты когда-нибудь думала, что сироте, которая никогда не была в обществе, будет легко стать моей женой, тогда подумай об этом снова. Моя жена должна быть культурной, искушенной, европейски…
— Не посылай меня снова в Париж, — торопливо сказала Эдриен. — В прошлый раз там неделями шел дождь.
— Не прерывай меня снова, Эдриен. — Его голос был спокойным, слишком спокойным и тщательно взвешенным.
— Разве ты не можешь поехать со мной — хотя бы раз?
— Эдриен!
Эдриен застыла, чувствуя, что ведет себя глупо и неправильно, даже не смотря на то, что она знала, что она поступает разумно. Иногда она чувствовала, что он как будто не желает видеть ее рядом с собой, но в этом не было смысла — он собирался жениться на ней. Он готовил ее к тому, чтобы стать его женой.
Но все равно, у нее были сомнения…
Вернувшись из недавнего путешествия в Рио, она услышала от своих старых друзей в «Блайнд Лемон», что Эберхард не так уж много времени проводил в своем офисе — но его видели в его роскошном Порше с такой же роскошной брюнеткой. Приступ ревности пронзил ее.
— Кроме того, я слышала, что ты не работаешь слишком усердно, когда я уезжаю, — пробормотала она.
Тогда борьба началась всерьез, напряжение возрастало до тех пор, пока Эберхард не сделал то, что удивило и ужаснуло Эдриен настолько, что она вслепую выбежала в душную новоорлеанскую ночь.
Он ударил ее. И, воспользовавшись ее ошеломленной пассивностью, — не один раз.
Рыдая, она запрыгнула в Мерседес, который Эберхард нанял для нее. Она надавила на акселератор и машина рванулась вперед. Она ехала вслепую, на автопилоте, окрашенные тушью слезы оставляли следы на кремовом шелковом костюме, который Эберхард выбрал, чтобы она надела его этим вечером.