С прошлой ночи Эдриен ощущала себя словно балансирующей на острие бритвы, в ожидании чего-то плохого, что должно было произойти. Сейчас она совершенно ясно поняла, что не давало ей спать всю ночь — это снова были её инстинкты, предупреждающие её о неминуемой обреченности, кричащие о том, что это был лишь вопрос времени, перед тем, как её мир разлетится на куски.
И кто бы ни был за её спиной, он был предвестником её уничтожения.
— Красотка.
Голос Адама. Тело Эдриен застыло. Она стиснула челюсти, ее руки сжались в кулаки, когда он схватил её в темноте и тесно прижался бёдрами к округлостям её ягодиц. Она отшатнулась вперёд, но он обхватил её руками и притянул обратно к своему телу.
Когда его губы коснулись её шеи, она попыталась закричать, но не смогла издать ни звука.
— Ты знала, что я приду, — выдохнул он ей в ухо. — Не так ли, моя прекрасная?
Эдриен хотела возразить, выкрикнуть опровержение, но какая-то часть в ней знала — на интуитивном, глубоко подсознательном уровне. В этот миг, все её случайные встречи с Адамом Блэком внезапно стали кристально-чистыми в её сознании.
— Ты заставлял меня забыть, — зашипела она, когда воспоминания затопили её. — Те странные вещи, которые ты делал — когда твое лицо сделалось похожим на лицо Хока у фонтана — ты каким-то образом заставлял меня забыть, — обвиняла она.
Адам засмеялся.
— Я заставлял тебя забывать и тогда, когда брал с собой в Морар, даже ещё раньше, чем в этом случае. Сейчас ты помнишь, как лежала в песке со мной, сладкая красотка? Я возвращаю его тебе, это украденное время. Помнишь, как я прикасался к тебе? Помнишь, как забрал в свой мир, чтобы вылечить тебя? Я прикасался к тебе и тогда тоже.
Эдриен вздрогнула, когда воспоминания в её сознании очистились от тумана.
— Я забираю у тебя то, что тебе не нужно вспоминать, красотка. Я мог бы забрать у тебя воспоминания, с которыми ты счастлива была бы расстаться. Мне сделать это, красотка? Освободить тебя от Эберхарда навсегда? — Адам прижался губами к её шее в долгом поцелуе. — Нет, я придумал, я сотру каждое воспоминание, которое у тебя есть о Хоке — заставлю тебя ненавидеть его, сделаю его незнакомцем для тебя. Понравится ли тебе это?
— Кто ты? — Эдриен задохнулась, а ее глаза наполнились слезами.
Адам медленно поворачивал её, держа в объятиях, пока она не посмотрела ему в лицо. Его лицо было равнодушным и в сероватом полусвете определённо не выглядело человеческим.
— Мужчина, который собирается уничтожить твоего мужа и всё в Далките, если ты не сделаешь в точности то, что я скажу, прекрасная Эдриен. Полагаю, ты будешь слушать меня очень, очень внимательно, если ты его любишь.
* * *Хок не мог найти Адама. Он не мог найти Гримма. А теперь он не мог найти свою собственную жену. Что это за проклятый свадебный день?
Хок прошёлся по нижнему двору замка, выкрикивая её имя, его руки сжались в кулаки. На холме уже начали собираться люди. Члены клана прибывали толпами со всей округи в радиусе нескольких миль. К сумеркам здесь будет около семи сотен пледов, собравшихся на берегу рядом с Далкитом; Дугласы были большим кланом с многочисленными арендаторами, возделывающими землю. Рано утром Хок разослал свою стражу по холмам и долинам, чтобы оповестить о том, что в этот вечер состоится свадьба Лэрда, обеспечив таким образом присутствие всех до единого, и старых и молодых.
Но не будет никакой свадьбы, если он не сможет найти свою жену.
— Эдриен! — звал он. Куда к чёрту она ушла? Ее нет ни в замке, ни в садах… ни в Далките?
Нет!
— Эдриен! — проревел он, и перешел с шага на бег. Выкрикивая ее имя, он промчался мимо соколиной башни.
— Хок, я здесь! — Услышал он её крик, отозвавшийся эхом за его спиной.
— Эдриен? — Он резко остановился и развернулся.
— Я прямо здесь. Прости, — добавила она, закрывая дверь и выходя из башни.
— Никогда не покидай меня, не сказав, куда идёшь. Разве ты не слышала, как я звал тебя? — прорычал он, его голос стал грубым от страха.
— Я сказала, что сожалею, Хок. Я должно быть витала в облаках. — Она замерла там, где стояла.
Сердце Хока перевернулось в груди. Он нашёл её, но почему это не избавило его от страха? Что-то изводило его — нечто неосязаемое, и всё же реальное и потенциально вероломное, как зазубренные скалы Далкита. В воздухе вокруг башни можно было почти ощущать запах зла.
— Девушка, что случилось? — спросил он. Каждый дюйм его тела напрягся, когда она вышла из полумрака, который затенял восточную сторону приземистой башни. Половина её лица скрывалась глубоко в тени заходящего солнца, вторая половина была заметно бледной в исчезающем свете. На мгновение Хок увидел невозможную двойственность; словно одна половина её лица улыбалась, в то время как другая была стянута в гримасе сильной боли. Эта жуткая иллюзия ударила копьем дурного предчувствия ему в сердце.