— Ну и куда ты пойдёшь?
— Домой. Будь, что будет.
— Тогда будем сидеть до утра. Отец сегодня в дозоре, а мама заснула.
Так мы и сделали. Что уже было терять?
В квартиру я вошёл сам, открыв замок тем же способом. Ноги подкашивались, а руки дрожали от страха. Замер, прислушиваясь и втягивая носом воздух.
Никого! Я не слышал ни звука, а запах брата был слишком слаб.
Я обошёл все комнаты, чтоб убедится. Даже заглянул под кровать и открыл шкафы. Я понимал, как всё это глупо, но ничего не мог сделать.
Всё осмотрев, я выпил из крана воды и упал на диван. Страх уходил, только есть всё равно не хотелось. Я просто лежал, уставившись в потолок, вздрагивая от каждого шороха. Потом, чтобы как-то отвлечься, стал рыться в коде.
День ничего не принёс, код не давался. Вероятно, я просто не мог как следует сосредоточиться.
Поздним вечером, в сто шестьдесят семь часов, щёлкнул замок. Хлопнула наружная дверь, воздух принёс запах Нура.
Я лежал, не дыша, прислушиваясь к шагам в коридоре.
Нур прошёл к себе в комнату, даже не заглянув. Под его весом скрипнул диван, и всё стихло.
Я совсем ничего не понимал.
Что это значит? Стая решила устроить показательный суд, и меня ненадолго оставят в живых?
Теперь, рядом с братом заснуть я не мог. Казалось, что он подкрадётся, и перережет мне горло. Я только лежал в темноте. В комнате было тепло, но по коже бежал мороз.
В конце концов я не выдержал: поменял регистры, предварительно поставив «будильник», и провалился во тьму.
Поутру Нур позавтракал и куда-то ушёл. Осмелев, я пробрался на кухню — всё-таки, нужно было поесть. К тому же, мучила Жажда.
Я открыл холодильник и обомлел — полки были пусты. Ни пайков, ни мяса. Нур убрал все продукты.
Что это — наказание?
Я заварил чай из листьев и лепестков яркогня, кинул побольше сахара. Порылся в шкафах, но ничего съедобного не нашёл.
В общем-то, голод меня не особенно мучил. Но Жажда! Кожа под шерстью горела; воздух, с надсадным сипением, едва выбирался из лёгких; мысли крутились только вокруг одного. А это ведь только начало! Что будет со мной через день? Даже страшно представить!
С другой стороны, до нового дня ещё надо дожить…
В попытке уменьшить мучения, я вновь принялся редактировать код. Сидел, заваривал чашку за чашкой, и пробовал пробиться сквозь символы.
Терять было нечего, и я делал то, на что бы в другой момент не решился. Но, всё было зря. Всякое изменение приводило к ошибкам. Дёргались руки, терялось зрение и слух, нарушалось мышление. Несколько раз я даже упал с табуретки.
Зато, страх меня совершенно покинул. Я настолько увлёкся своими смертельным экспериментами, что пропустил возвращение Нура. Когда я в очередной раз свалился под стол, до ушей долетел удивлённый возглас:
— Эй! Ты чего тут творишь?
Я быстренько отменил изменения и распахнул глаза. Я не боялся, мне было уже всё равно.
Брат протягивал руку. Я выделываться не стал, и схватил ладонь.
— Дин, тебе плохо?
Я вконец растерялся. Что ещё за забота, вместо расплаты?
— У меня всё хорошо, — сказал я, как автомат.
— Может, с голоду… Садись вот, поешь. Я принёс пайки… И свежее мясо! — Нур засуетился, доставая пакеты из переноски.
«Прозрачная, как положено, — отметил я автоматически. — Каждая камера отследит, что внутри».
Брат разогрел паёк, поставил передо мной дымящуюся тарелку с белковой синтетики. А рядом другую — с мясом «живым», в лужице свежей крови.
Забыв обо всём, я вцепился зубами. Кусочек был маленький, я быстро его проглотил.
«Рысь» — определил биочип. Статы не изменились.
Рысь! Перед глазами возникла Юка.
Что, если это была она? Неужто, я слопал любимую?! А может, её отца или мать?
Я закашлялся от отвращения. Кусок будто жёг желудок внутри.
Брат смотрел, изумлённо тараща глаза.
— Дин! Ты серьёзно болен!
Да, я был болен — любовью и состраданием. С этой болезнью исход лишь один — это смерть. Таков наш безжалостный мир.
— Может приляжешь? — кажется, Нур был и правда обеспокоен.
Странно! Он что, решил меня оставить в живых?
Может и так, ведь наша семья уничтожена. У Нура из близких остался лишь я. Может поэтому, он пытается дать мне ещё один шанс?
Напрасно! Ему меня не приручить и не удержать!
Я встал, и Нур попытался подставить плечо. В этот раз я отстранился. Прошёл в комнату и упал на диван.
— Выздоравливай! Если что надо, скажи! — в голосе Нура звучала отеческая забота.