Я протянула к нему руку, отчаянно позвала по имени. Но он не слышал меня. Он был слишком далеко… Слишком далеко…
Проснулась. По щекам текло что-то горячее… что-то солёное… коснулась пальцами, поднесла к глазам. Мои слёзы… Я снова плакала во сне. У меня было такое ощущение, что всё уже предрешено. Что эта страшная битва состоится. И мой брат… мой Акар… Как мне остановить его? Он-то крылатый, настоящий крылатый, он наверняка древнюю магию изучал! А я только человеческой магией владею, ещё только недавно изучать начала. Я даже не могу его разыскать заклинанием! И мне безумно больно от этого осознания, безумно больно!
— Прости, что мешаю тебе. Но я очень хочу кое-что спросить у тебя.
Напротив меня, шагах в двадцати, стоял незнакомый парнишка. Темноволосый, светлоглазый, на бледном лице россыпи веснушек. Одежда Белого края, но вот узор немного не такой, как у нас. Явно не из Лысегорья.
— Твоя песня… я случайно услышал её… и она меня зацепила, — дружелюбная улыбка, — Вот, захотелось спросить, что это за песня? С ней связана какая-нибудь печальная история? Кажется, там пелось о драконе, да?
Быстро поднялась, скрестила руки. Мрачно оглядела его с ног до головы. У меня было такое чувство, будто это не он… не брат… кто-то другой! И у него был чистый белый силуэт…
— Ты вообще кто? — спросила я.
— Люди зовут меня Благовестом, — улыбка незнакомца стала шире, — Я странствую по миру и добываю интересные истории о происходящем в нём. Я — менестрель.
— А-а… — ещё раз пристально оглядела его.
В школе в последние дни о его приезде в город много болтали. Мне казалось, что тот самый Благовест — дядька посолидней, а этот совсем зелёный. И такой… не шибко примечательный с виду паренёк. За что ж ему такая слава?
— Прости, я очень любопытный, — он посерьёзнел, — Везде ищу интересные истории и песни. Меня уже с два года тянуло навестить Лысегорье. И вот я наконец-то собрался и пришёл. Тут у вас красиво, — усмешка, — Только дорог почти нет. Почти сплошной лес. Чудно…
— А ты… не боишься ходить по лесам и чужим странам один?
Он добродушно рассмеялся. У него был звонкий, чистый смех, который захватывал и увлекал за собой. Один из немногих, вслед за которым хотелось смеяться. Обычно так с детьми, потом люди вырастают и теряют этот дар, но он… он его не потерял.
— Мне иногда кажется, что сама Мириона охраняет меня от зверей и злых людей, — ответил юный менестрель, отсмеявшись. — Хожу, где вздумается. Иду, куда хочу. Я уже нашёл множество дивных историй и, уверен, я их ещё много найду. Так… ты расскажешь мне о той истории, песню из которой ты пела?..
Это странно, но… почему-то ему хотелось верить. Может, я просто уже очень устала и очень хотела хоть с кем-нибудь поделиться своими чувствами? Но он слушал очень внимательно, много вопросов задавал.
— Знаешь, — сказал Благовест наконец, — Я слышал, что у остроухих есть один страшный обычай. Когда кто-то тяжело провинился, то его или заставляют выпить яд из каменной чаши, прилюдно, сохраняя спокойствие до самого конца, или же изгоняют из Эльфийского леса. И все делают вид, будто забыли изгнанника. Так, словно его вовсе и не существовало на свете. Никогда. Друзья, родственники, знакомые, супруги, возлюбленные… они все обращаются при встрече с изгнанником так, словно его и никогда не знали. Впрочем, изгнанники обычно и не пытаются вернуться на родину. Они просто ломаются среди людей. Душой ломаются и переступают Грань раньше срока. Хотя кто-то из них иногда всё же выбирает жизнь. И притворяется человеком. Может быть, и у драконов есть что-то похожее?
— Но, кажется, я вообще младенцем была… За что меня изгонять? — у меня почему-то сами собой хлынули слёзы из глаз.
— А, вспомнил. Ещё кое-что, — он задумчиво потёр точки между глазами и переносицей, — У эльфов иногда рождаются дети-полукровки. Если у них нет никаких способностей, им находят приёмных родителей среди людей.
— Жестоко! — меня бросило в дрожь.
— Древние маги вообще жестоки к тем, кто против них и их обычаев. Даже к своим. Правда, про остроухих известно немного. А про крылатых — вообще нечего. Но я предполагаю, что их обычаи могут быть чем-то похожи.
Может быть… может быть всё именно так! А впрочем, у меня такое чувство, будто всё так и есть. Просто я и Акар — полукровки. Но какие-то драконьи способности, полагавшиеся на нас двоих, он забрал сам. А я… у меня нету ничего. У меня… у меня даже магическое поле как у обычного человека! И тот маг… Лириард… тот древний маг даже во мне примесь драконьей крови не разглядел! Только я вижу её отблеск. Только я чувствую её. И чую, кто к какому Основному народу относится, в ком есть примесь крови древних магов. Но толку мне с того? Зачем я вообще такая родилась? Мне тесно и душно среди людей… и среди драконов мне не место…