— А почему вы решили, что там найдете ответы на свои вопросы? — спросил Кит.
— Я психолог, — ответила Дженни, — не психиатр и не приверженец Фрейда, но верю, что наше прошлое формирует нас, делает такими, какие мы сейчас.
— Ну и какова сейчас Линда, то есть Люси, как она себя называет?
Дженни развела руками:
— В этом-то и вопрос. Пока у меня нет ответа. Надеюсь, вы поможете мне в этом разобраться.
— А почему мы должны вам помогать?
— Не знаю, — призналась Дженни. — Разве что в прошлом остались какие-то комнаты, двери в которые вам и самим еще предстоит открыть.
Кит рассмеялся:
— Доживи мы хоть до ста, и тогда до конца не разберемся с прошлым, — сказал он. — Что конкретно вас интересует?
— Линда ведь была с вами, одной из вас?
Кит и Лора снова переглянулись, Дженни страшно захотелось узнать, о чем они думают. Вероятно, они пришли к согласию, потому что Лора ответила:
— Да, она была с нами, но держалась отдельно.
— Как это понять, Лора?
— Линда была самой старшей, она заботилась о нас.
Кит иронически хмыкнул.
— Кит, она правда заботилась!
— Хорошо-хорошо, я согласен, — успокоил Кит сестру.
Губы у Лоры задрожали, и Дженни показалось, девушка вот-вот заплачет.
— Продолжайте, Лора, — попросила она. — Пожалуйста.
— Линда моя сестра, — сказала Лора, — но между нами разница в три года, а в детстве это огромная дистанция.
— Верно. У меня такая же разница с братом — он старше на три года.
— Ну тогда вы понимаете, что я имею в виду. Я по-настоящему и не знала Линду. Она казалась мне иногда совсем взрослой, и я просто ее не понимала. Маленькими мы вместе играли, но чем старше становились, тем больше расходились, особенно когда… ну вы знаете…
— Как она вела себя?
— Линда? Очень странно. Сильно отдалилась от нас, замкнулась в себе. Порой играла с нами, а порой… скажем так, вела себя жестоко.
— Как это?
— Если мы делали что-нибудь не так, как она хотела, Линда могла доложить взрослым, представив историю в выгодном для себя свете, и нас сажали в клетку.
— Она так поступала?
— О да, — не выдержал Кит. — Мы все в свое время здорово натерпелись от нее.
— Иногда мы даже и не понимали, на чьей она стороне: с нами или со взрослыми, — пояснила Лора. — Но она бывала и заботливой, и доброй. Однажды я порезалась, и она быстро разыскала где-то вату и перекись водорода, чтобы в рану не попала инфекция. А иногда даже защищала нас от них.
— Каким образом?
— В меру своих сил. Ну понимаете… мы были слишком слабыми, чтобы отказаться… иногда они прислушивались к ее словам. И она спасла котят. П-п-папа хотел их утопить, а Линда спрятала их и потом пристроила.
— Так, значит, она любила животных?
— Она их просто обожала. Даже хотела стать ветеринаром, когда вырастет.
— А почему не стала?
— Не знаю. Не хватило знаний или просто передумала.
— Она тоже была жертвой взрослых?
— Конечно, — кивнув головой, подтвердил Кит. — Мы все…
— Она была их любимицей, — добавила Лора. — До тех пор… до тех самых пор, пока…
— Договаривайте, Лора, и успокойтесь.
Лора залилась румянцем смущения и отвела взгляд в сторону:
— До тех пор, пока не созрела… по-женски. Тогда ей было двенадцать лет. После этого они утратили к ней всякий интерес. Их любимицей стала Кэтлин. Ей было всего девять, как и мне, но ее они любили больше.
— А какой была Кэтлин?
Глаза Лоры засияли.
— Она была… как святая… Переносила безропотно все, что те… люди делали с ней. Кэтлин… не знаю, как поточнее выразиться… излучала какое-то одухотворяющее сияние, но она была слишком х-хрупкой, слабой и почти постоянно болела: не могла выносить наказаний и побоев, которыми они щедро ее награждали.
— А как они наказывали?
— Сажали в клетку, по многу дней не давали еды.
— Скажите, почему никто из вас не пожаловался властям? — спросила Дженни.
Кит и Лора в который раз обменялись взглядами.
— Мы не осмеливались, — ответил Кит. — Они грозились убить нас, если мы скажем хоть слово.
— И они же были… наши родители, семья, — добавила Лора. — Все дети хотят, чтобы мама и папа любили их, верно? А значит, приходится делать то, что они велят, иначе п-п-папа… п-папа возьмет и разлюбит.