Медленно. Одержимо. Почти ласково. В любой момент, он может впечатать свою ладонь в мои бедра с такой силой, что я потом неделю сидеть не смогу. Больной извращенец. На всю голову двинутый.
— Встань нормально, — рявкает Роберт, как только я перестаю выгибаться достаточно призывно и вызывающе. Запястья грубо вжимает в стену, разворачивая все мое тело в форме гибкого «крана». — Вот так. Красивая и грязная, моя куколка.
«Кто эта идеальная куколка, Стефф? Познакомишь нас?» — это были те самые слова, с которых все началось, когда мне было пятнадцать. С тех пор, я то «идиотка», то «грязная сука», то «кукла».
— Ты ошибаешься. Я не хотела ничего подобного, — пытаюсь оправдаться, в ответ получая смачный такой шлепок по ягодице, от звука которого у меня в ушах звенит.
Боли я уже почти не чувствую.
Рано или поздно, к ней привыкаешь.
Жар концентрируется в месте удара, по венам разливается приятное и знакомое тепло. Как бы там ни было, игры с Робертом рождают во мне огромный спектр эмоций. От эйфории и наслаждения до отвращения, неприязни, ощущения полной ничтожности.
Я знаю, что это несвойственно здоровой психике, но муж вряд ли проспонсирует мне сеансы психолога.
— Ты поддержала этого ублюдка, МакКейна в споре. Встряла в диалог. Твое дело — молчать, как рыба и не вмешиваться в мои разговоры. С тем же успехом ты могла бы заявить, что у меня маленький член при всем высшем свете Нью-Йорка, — вновь пыхтит Роберт, припоминая мне причину нашего конфликта. Предлогом для очередной порции шлепков и агрессии стал тот факт, что я всего-навсего выразила надежду на то, что одна из дочерних компаний Дугласа МакКейна еще выплывет из затяжного кризиса. В то время как Роберт настаивал на том, что другу стоит продать бизнес, который приносит куда больше проблем и головной боли, чем денег.
Я не умею вести эти чертовы светские разговоры и не собираюсь учиться столь глупому искусству. Не пристало «деревенщине» знать правила этикета. Вертела я их на одном месте — да, именно на члене Роберта.
— Я ничего такого не говорила! Очнись, Роб. О твоем достоинстве речи не было, но ты и рад найти причину, чтобы снова унизить меня, — резко поворачиваюсь лицом к Роберту, вжимаясь лопатками в стену. Стоя перед ним в одном лишь телесном белье, я не чувствую себя уязвимой или раненой. Несмотря на то, что этот несгибаемый банкир, способный подмять под себя половину Нью-Йорка, смотрит на меня с особой агрессией, граничащей с похотью и желанием, я прекрасно осознаю свою власть над этим мужчиной.
У моего мужа много зависимостей. И я иду далеко не последним пунктом в списке, затерявшись где-то между властью, деньгами, победами, азартом и легкими наркотиками. Или уникальными.
— Спорить будешь? Забыла откуда ты? Из какой дыры вылезла? — снова и снова напоминает о моем происхождении он. — А откуда родители твои и кто они? Падкие на бабло, недалекие кретины. Они же буквально продали тебя в рабство, пусть и в хорошие руки, — по телу проходит дрожь, стоит лишь мне вспомнить о маме и папе, которым было совершенно плевать на то, что их юная дочь общается со столь взрослым мужчиной.
После пары встреч с Робертом, папа перестал препятствовать его ухаживаниям в мою сторону. Я знаю очень мало отцов, которые бы одобрили брак своей дочери с мужчиной, что почти на тридцать лет старше ее. А мой одобрил. Все так сложно…конечно, я и сама хотела выйти за Роберта. Я была не в себе. И сейчас, порой, не в себе. Иногда, кажется, что я безумно люблю его. При этом я мечтаю его раздавить, уничтожить, стереть с лица земли.
— Еще одна выходка, Рида…и я все заберу у тебя, слышишь? Все подарки, все счета, все показы и контракты. Все, до единого. Ты мне еще миллионы должна будешь. Думаешь, красивая жизнь цены не имеет? Напоминаю, чтобы ценила каждый цент, каждую секунду времени, что я вложил в тебя и планирую вкладывать дальше. Продажная, дешевая шлюха…, — Роберт стискивает мой подбородок пальцами, заставляя заглянуть в совершенно дикие глаза. — Сможешь жить без очередного ожерелья на Рождество? — серьезным тоном интересуется он. — Или в метро такой роскошью щеголять не перед кем?
— Я бы с удовольствием запихала тебе его в задницу, — мне хочется выкрикнуть эту фразу, но в реальности выходит лишь слабый и пылкий шепот, напоминающий шелест осенних листьев.