Аллану искривило так, будто ей в рот засунули килограмм лимонов:
– Фу, какая гадость!
Я торжествовал: вот так-то! Нечего тут из себя интеллектуалов корчить. Мы тоже кое-чему обучены!
– Как часто Банга употребляет это пиво?
– Ну откуда же мне знать? – Я пожал плечами. – При мне – один раз. Утром, перед тем, как мы провалились в компьютерную игрушку.
– У Банга отравление. Ничего твоему псу не поможет. Резервов Теллета уже не хватит, чтобы регенерировать и затянуть даже прыщик.
Мне стало тоскливо.
– Ладно, – сказал я, – давай хоть похороним пса по-человечески. На этом ваше Морддроме воздух-то есть?
– Конечно.
– Освободи моего Банга и открой двери наружу. Я не хочу, чтобы мой друг умер в жестяной банке, он ведь не робот, а тварь божья!
И я вынес бесчувственного пса на вершину скалы:
– Смотри, Банга, куда занесла нас судьба! Мы – покорители мира!
Но пес лишь вздрагивал всем телом и не открывал глаз.
Аллана вышла следом:
– Слушай, Иван.
– Дай ты псине умереть достойно! – Я был зол на инопланетян, на собственную глупость, на Аллану, на Пиррия, на Шеллеша, на Теллета, на весь белый свет и черный мрак! Нет, не было во вселенной справедливости, нигде, ни в одном из миров!
– Знаешь, в кармане твоей одежды был шар.
Еще бы мне не знать! Это ведь не конфетка! Шар постоянно мешал и таким образом напоминал о себе там, в компьютерной игре.
– Ты в курсе, что это такое, правда, Иван?
– Догадываюсь, – буркнул я. – Самый главный артефакт. Увеличивает силу воображения на четыре балла в день. Носится в правом кармане.
Это шутки у меня такие специфические, из тех самых компьютерных стратегических игр, типа «Герои меча и магии», что достали меня своей медлительностью и вялотекущим сюжетом.
– Иван! – Кажется, Аллана уже наполовину понимала мой грубый юмор: что ж, вода и камень точит.
– Это регенерирующий трансформатор.
– Вот и реанимируй своего Теллета, – тут же нашелся я.
– Это изобретение Арраха. Оно извлекает из глубин подсознания самую сокровенную информацию. Для Теллета такой тайной мыслью может быть господство в информационной сети. Это ведь не поможет твоему Банга, правда?
– Оно и нам не поможет. – Я вяло махнул рукой. – Я тоже понятия не имею, как нужно лечить собак.
– Об этом, наверное, знает сам Банга!
Вот она, женская логика во всем великолепии!
– Ну, давай попробуем. – Я усмехнулся. – Банга, глазки открой, и ты узришь то, что больше никогда и ни один пес в мире не увидит!
Банга глаза открывать не желал.
– Не получилось. – И я демонстративно отвернулся от Алланы. – За чудесами просьба обращаться завтра в рабочее время.
А девушка просто положила шар псу на лоб и отошла.
Я же смотрел на дикие скалы неизвестной мне планеты и с жадностью вдыхал горный ветер, который трепал мои волосы и создавал иллюзию парения в воздухе.
Скалы были голыми, лишенными всякой растительности, и простирались до самого горизонта. Это было впечатляющее зрелище. В лучах двух солнечных дисков, (одно из которых всходило, а второе – закатывалось) горы походили на остроконечные клыки какого-то чудища. Багровые оттенки скал почему-то напоминали запекшуюся кровь, еще более усиливая впечатление гигантского распахнутого рта.
В небе парили какие-то птицы. Огромные, как танки. Или даже больше. Маневреные. Возможно, именно такие монстры и виделись раньше нашим предкам в образе драконов. Однако рептилии не обращали на нас никакого внимания. Возможно, им не хотелось охотиться за такими маленькими червяками, какими мы представляемся с высоты.
Мне почему-то опять вспомнился старик Ким и его слова: «Чтобы победить врага – победи сначала себя. Стань драконом, посмотри на мир глазами мудрейшего существа в Поднебесной, отрекись на время от суеты и болтовни ума. И тогда истина не просто приблизится, но и засверкает пред тобою во всей своей первозданной красоте». Я всегда думал, что это – просто красивые слова и ничего более. Но когда я провалился в компьютерную игрушку и осознал себя этим самым драконом – мне стало совсем не до смеха. И мудрости в том перевоплощении не было. Один лишь испуг. Кажется, что с тех пор прошла целая вечность!
– Получилось! – радостно захлопала в ладоши Аллана, точно она была не известная журналистка, а маленькая девочка, впервые увидевшая деда Мороза.
Я обернулся и обомлел. Банга не было. На месте пса лежал шар. Блин, пока я предавался сентиментальным воспоминаниям, мой пес исчез! Да, Аллана никогда не сидит без дела!
Я рассвирепел и сжал кулаки:
– Ты, тварь! Мало того, что я тут по вашей милости шляюсь по этой долбаной Империи, так ты еще и пса спихнула в пропасть!
– Ты в шар-то посмотри! – закричала Аллана и попятилась. – Псих!
Я плюнул себе под ноги и поднял шар. Чего я там не видел?
Странно, это совершенно не та вещица, которую я похитил на седьмом уровне замечательной игры «Summer House». Я точно помню, что тот артефакт, который я присвоил, слоняясь внутри игры, был темно-зеленым с черными прожилками, точно с разводами вен. Я еще тогда подумал, что это: либо малахит, либо нефрит. Сейчас же шар оставался размером с мой кулак, но стал абсолютно прозрачным, точно стекло, словно хрусталь. Впрочем, что я знаю об артефактах, которые можно вынести из игр в реальный мир? Да ничего. Почему бы в самом деле нефриту не обернуться хрусталем? Ага, а песку – золотом. Алхимия обыкновенная – и никакого мошенничества! Впрочем, мне было наплевать: тот камень, не тот? Все едино, я в них разбираюсь, как корова в балете.
Я поднял шар на уровень глаз. Изображение было плавающим, нечетким. Я отодвинул шар и резкость стала нормальной. Впечатляет. Похоже на работу объектива фотоаппарата, жаль только, что автофокуса нет со звуковым сопровождением, а могли бы додуматься своими-то гениальными мозгами!
Сквозь шар я различил скалы, перевернутые вверх тормашками, если так можно выразиться. Говорят, что так человек и смотрит: стоит заглянуть в его зрачки; и только хрусталик, где-то уже в голове преломляет лучи, и оттого все мы видим мир правильно. Я еще подумал, что это не артефакт, а прямо запчасть магического глаза, ну, или волшебное око, через которое за нами и наблюдают, как в телескоп за амебами.
Шар вдруг помутнел. Я вздрогнул. Какой к чертям, конденсатор? Это уже магия. Самая настоящая. Нет здесь никаких проводов, кнопочек, чипов. Мне стало дурно.
А там, в шаре, я увидел церковь или костел. Я в этом не разбираюсь. Ну, иконы были, свечи горели, люди крестились. Ага, значит, все же земная церковь, христианская, и то ладно. Это понятнее как-то, ближе, так сказать, к телу и душе.
А вон и мой Банга лежит, не шевелится. Что ж, наверное, оно и к лучшему. Помнится мне, что наши попы собак не отпевают. Никогда. Православные служители культа – те еще зануды: они и самоубийц хоронят за церковной оградой. Не хорошо это, не по-христиански. Но разве священнику что-то докажешь? Они же, попы, упертые, как бараны: не по канону! И все тут. Хоть убейся, ничего не докажешь! А кто их каноны выдумал? Сомневаюсь, чтобы Христос сидел бы дни и ночи в библиотеке да кропал эти самые дурацкие законы. Делать богу больше нечего...
Может быть, хоть отпоют и похоронят по-людски. На Земле.
И сразу стало легче дышать. Пусть все это – иллюзия. Пусть – последняя агония мощи Теллета, но, в отличие от инопланетян, мне трудно не чувствовать и не верить, я ведь не счетная машинка, видимо, поэтому у меня и уровень интеллекта ниже ста пресловутых процентов.
Баварский акцент
Папка «History»
Аррах, отвалившись в кресле, слушал музыку. Странные, нехорошие предчувствия одолевали ученого. Опыты на то существуют, чтобы путем проб и ошибок найти истину. Однако исследования финансировал барон Шеллеш. А этот его верный пес Пиррий все что-то вынюхивал, выведывал, появлялся в самое неподходящее время и в самых неподходящих местах.
Аррах нервно сплел пальцы. Барону был важен результат, вне зависимости от того: плохой или хороший. Аррах точно знал, что поток субсидий не остановится, даже если все остальные эксперименты с людьми полностью провалятся. Шеллеш найдет и деньги, и клонов, и солдат, способных жертвовать жизнью во имя науки и блага баронета Веррев. В этом сомневаться не приходилось. Но вот Пиррий – старая лиса! Иногда Аррах подозревал, что у помощника барона мозг состоял из двух, а то и из трех полушарий. Известные и громкие интриги, в которых участвовал Пиррий, биографические данные при обработке на Раддаре давали малоутешительные выводы. Если Пиррий – не русский с планеты Земля, то какой-то их ближайший родственник. С ним приходилось держать ухо востро.