Кольца, сжимавшие руки, продолжали нагреваться, медленно, но неумолимо. Лотэсса позабыла про скуку, злость и опасения умереть от жажды. Ее уже не волновали недавние царапины. Теперь они казались мелочью на фоне горячего металла.
— Изгой, где тебя носит?! — на этот раз она кричала громко. — Вернись и отпусти меня, ослепи тебя молния!
Но Дэймор не возвращался. А чего она ждала? Что тот, кто играючи готов разрушить мир, станет жалеть одну жалкую смертную? Какое ему дело до жгущего кожу металла, до парализующей боли, сковавшей руки и стремительно растекающейся по телу? Изгою плевать на ее мучения. Плевать до такой степени, что он не изволил даже лично созерцать пытку.
Хотя, быть может, он наблюдает за ней, оставаясь невидимым. Только это соображение удерживало Тэссу от криков, рвущихся из груди. Зато слез, ручьями бегущих по лицу, она удержать не могла. Тэсс всхлипывала, стонала, до крови кусала губы.
А потом она начала кричать. Крики ничего не могли изменить, они были жалким, бессмысленным протестом тела против мучений. Невероятно, что она все еще жива и даже в сознании. Корчась от невыносимой боли, Лотэсса мечтала лишиться чувств, но спасительное забытье не приходило. Руки под браслетами, должно быть, уже обуглились, на границе металла красно-серая кожа покрылась волдырями. Глаза застилал багровый туман, отчего казалось, что из них текут не слезы, а кровь. Тошнотворный запах паленой плоти сводил с ума.
— За что?! Что я сделала тебе, чудовище? — между рыданиями выкрикивала она. — Дэймор! Дэймо-ор!
— Ты так страстно ко мне взывала, маленькая. Я не мог остаться равнодушным.
Странник возник внезапно, появившись из ниоткуда.
Тэсса хоть и мечтала о возвращении Изгоя, увидев его словно оцепенела, перестав даже кричать.
— Ну же, продолжай, — Дэймор ободряюще улыбнулся. — Моли меня о пощаде. К тебе, — он выделил это слово, — я, может, и прислушаюсь. А, может, и нет, — улыбка стала еще шире, на миг напомнив ухмылку на змеиной морде. — Попробуй найти нужные слова.
— Будь ты проклят, — пробормотала Тэсс.
Еще не хватало перед ним унижаться. Да и к чему? Остается лишь порадоваться, что силы совсем иссякли, их не хватит даже на крики. Лотэсса уронила голову на грудь и закрыла глаза.
— А ты мне нравишься все больше, маленькая смертная! Иди сюда.
Тэсс, как во сне, услышала легкий щелчок и тут же ощутила, что больше ее ничего не удерживает. Страшные браслеты были единственным, что позволяло девушке держаться на ногах, она утратила власть над собственным телом. Лотэсса рухнула как подкошенная, но Изгой подхватил ее. Она по-прежнему не открывала глаз. Сил не хватало даже на это. Долгожданное освобождение не принесло облегчения от боли.
— Да уж, такого я не хотел. Стоило бросить коронованное ничтожество и вернуться к тебе пораньше.
Сквозь жгущую каленым железом боль Лотэсса почувствовала прохладное прикосновение. Она с трудом открыла глаза и взглянула наконец на свои руки. Ужас, охвативший ее, оказался сильнее боли. При виде обуглившейся, местами до костей, плоти Тэсс наконец потеряла сознание.
Очнувшись, она ощутила блаженную прохладу на запястьях. Сил по-прежнему не было, но сознание уже не застил темный туман, а боль стала заметно слабее.
— Можешь открыть глаза, мой нежный цветочек, — ласковые по сути слова в устах Изгоя звучали издевкой. — Все позади.
Лотэсса решилась последовать его совету. Она сидела, прислоненная спиной все к той же проклятой скале, над ней склонился Дэймор, обхватив пальцами ее запястья.
— Что ты сделал? — каждое слово давалось с трудом, пересохшие, искусанные губы едва шевелились.
— Исцелил тебя, маленькая смертная. Не хочешь сказать спасибо?
Довольный собой Странник явно ждал похвал и благодарностей, но Тэсса вряд ли смогла бы их расточать, даже если бы захотела. Вместо этого она неожиданно для себя разрыдалась.
— Ну не плачь, цветочек, — Дэймор выглядел слегка смущенным. — Тебе уже не больно, так ведь?
Он был прав, но лишь отчасти. Реальная боль ушла, но осталась призрачная. Тело слишком хорошо помнило терзавшие его муки. Именно эта страшная память вырывала из груди Тэсс рыдания.
— Взгляни, — он разжал пальцы и бережно поднес кисти девушки к ее лицу. — Такие же красивые и нежные, как прежде. И боль тебя больше не мучает.
— Много ты знаешь о боли! — Тэсс вырвала руки.
— Думаешь, меньше тебя? — в голосе прозвучала мрачная усмешка. — Ты, прожившая меньше двух десятков лет, считаешь, что страданиями можешь превзойти столь древнее существо, как я?