- На самом деле, сейчас Вирия очень близко от тебя.
- И где же она? Я думала, что путь в нее открывается только на заре. Помнишь, как в тех стихах, что читали искалеченные утки.
- Она за холмом, - непонятно ответил кот. - Поднимись на вершину, увидишь сама. А как увидишь, так сможешь взлететь. Там и поймешь, куда уводит твой путь.
И Маруша поспешила наверх. Когда она выскочила на вершину, ее взору предстала громадная серебряная Луна. Такой ее Маруша не видела никогда. Сияющий шар был настолько велик, что на его поверхности отчетливо можно было рассмотреть темные впадины морей, извилистые молнии горных гряд и нолики кратеров.
"Это ты заказал ее?" - хотела спросить Маруша, оборачиваясь. Но за спиной никого не оказалось. Призрачный кот не полез за ней. А в низине медленно проползали облака бледного тумана. Отсюда, с верхотуры, уже не получалось разглядеть, каким именно облачком был странный кот. Да и был ли он вообще.
Луна заполонила полнеба. Сначала она отливала плещущимся серебром. Затем покрылась инеем и замерзла. Теперь она напоминала вставшее на дыбы поле, засыпанное голубым снегом. Словно падучая звезда, Маруша стремительно приближалась к опрокинутой тверди. Скоро ей стало казаться, что это и есть поле. Самое обыкновенное поле. Если развернуться и скользнуть правее, то можно увидеть скособоченные домишки деревеньки, еще не проглоченной городом. А по другую сторону раскинулась березовая роща.
"Сейчас я пробью снег", - удивленно подумала Маруша и приготовилась к оглушительному удару. Потом, на мимолетный миг, она вспомнила, что перед ней Луна. И тут же пролетела сквозь нее, как сквозь упругий порыв ветра, который закрутил маленькую птичку и окончательно перепутал все стороны света.
40
Горизонт.
А под ним земля.
А над ним алая полоса утреннего неба.
А впереди сказочный лес, который увидеть можно разве что на ярких картинках человеческих книг.
Или, если тебя занесло в Заоблачную Страну.
Охранником приграничья метнулся к Маруше Финист, но узнал, клекотнул приветственно и пропустил к лесу, которым начиналась Заоблачная Страна Вирия.
Могучий вяз, чьи ветви протянулись до самых небес, рос совсем рядом. На восточных ветвях дерева свила гнездо зоряная птица Алконост. Следила она за Марушей то черными пуговицами колдовских зимородочьих глаз, то смешливыми девичьими глазенками, окунувшимися в синеву летнего неба. После взглянула птица мимо, в сторону моря, ждущего зимнего шестидневного успокоения. Ее раскрытый клюв изливал мелодию небесных сфер, настолько прекрасную, что зачаровывала она с первой трели. Поднимет коготок правой ноги, выпустит ветра южный, да западный. Шевельнет левой лапой, освободит северный ветер с восточным. А по витым стенкам незатейливого гнезда струились потоки радужных райский соцветий.
Любой остановился бы, любой заслушался, да замер бы навсегда, если бы на западных ветвях не гнездилась темная птица Сирин. Чарующий взгляд человеческих глаз с колдовской искоркой, затаившейся в глубине. Спит ведьмина душа, ждет бури, когда во всю необъять развернется над скукожившимся миром. Изящная дуга чуть раскрытых чувственных женских губ, откуда льется странная и страшная песнь. Кто заслушается сей песней, забудет все на свете и умрет. Нет спасения от нее, если только не обернуться к востоку и снова не вспомнить про Алконоста, броситься к наделенной проклятьем полуптице-полудевице светлой половины и сомкнуть очи в сне вечном под божественную песнь зимородка.
Когда же в оба уха льются две мелодии одновременно, душа откликается нежными волнами. И в эти минуты почувствуешь, как Маруша, что все в мире тебе ведомо и подвластно.
И откуда-то из выси, из неведомого и недостижимого, кристаллами горного хрусталя сверкали два огромных глаза. На самой вершине свила себе жилище божественная Матерь Сва. Казалось, не было птицы главнее, но и ее оставила Маруша позади, как и Сирина с Алконостом, как невидимую птицу Гамаюн, что затаилась в глубине листвы и протяжным зовом выкрикивала счастье для маленькой птички, ворвавшейся в четвертую зарю.
Уже совсем близко был замок. Уже снижалась Маруша, отыскивая ту, единственно верную точку, на которою стоило приземляться. Мраморный алтарь.
Алтарь охраняли пятицветные птицы, выстроившиеся в две шеренги. Возглавлял гвардию Ильман-Линту - Властитель Воздуха.
По сторонам уносились к небу искры, образуя световые столбы. На левом проступал серебряный силуэт величавого гуся с большими, пронизывающими мудростью, глазами. На правом золотой ободок вырисовывал фигурку изящной длинноногой цапли.
Над алтарем рос лотос о двенадцати лепестках. Из чаши цветка выглядывал тот, чье имя знает каждое пернатое создание. Мудрый Птах.
- Ты - царь птиц? - робко спросила Маруша.
- Дремы, навеянные сонными травами, продолжают путать тебя, - величаво ответила птица. - В Заоблачной Стране нет ни царей, ни королей, ни прочих властителей. Власть - ничто на этих просторах, пронизанных неземным светом. Бескрылые называют меня - Хума. Они верят, что тот, на чью голову я опущусь, станет королем. Они дали мне право выбирать за них своих властителей. Они забыли про изначальное определение: "Чьи мысли столь развиты, что разбивают все ограничения, тот становится подобен королю".
- Почему?
- Потому что видит все миры, все решения, всех правых и виноватых со всех сторон. Но я не вернусь в мир бескрылых. Я возвращаю им право самим совершать поступки и самим отвечать за них. Пускай учатся спрашивать себя, а не кивать, мол, глупая птица опустилась не на ту голову, вот и страдаем мы безвинно, да беспредельно.
41
Разговор продолжился у чудесной яблони, с которой склевывала Жар-птица плоды из огненного золота. Ее хвост алой занавесью прикрывал чуть ли не половину листвы. От перьев исходило мягкое тепло. С другой стороны веяло свежестью от хрустально-чистого ключа. За ручьем раскинулся птичий городок. К ближнему домику у самой кромки поля, где сквозь зелень зреющих злаков проглядывали розовые шарики клевера, торопился Орешек, сжимая в клюве букетик ярких цветов. Из раскрытого окошка доносилось веселое стрекотание швейной машинки. Красношейка творила на праздник обновки для всех подруг.