Я видела нашу планету такой, какой она была еще до прихода керсов и такаров, цвета чистого изумруда с голубыми лужами океанов. Видела ее до нашего появления, за много-много лет до начала всех времен. Я что-то почувствовала, до безумия знакомое, но никак не могла вспомнить, что это. И мне хотелось понять, очень… Это «что-то» зацепилось за мое сознание как ниточка, тянувшая меня назад.
Я не знала, почему это так для меня важно и было ли вообще, но следовала вслед за нитью, уводящей меня все дальше от молчаливых звезд, расположенных в сотнях парсеков друг от друга. Позади остались проносившиеся мимо кометы, их свет становился все тусклее, приобретая серебристый оттенок. Тепло уходило, уступая место неприятному холоду и боли. Нить вела меня вниз, превращаясь в тяжелый якорь, цепляющийся за столь неудобное и громоздкое тело. Мои легкие разрывались, наполняясь воздухом. Жизнь снова возвращалась ко мне.
Я не без усилий открыла глаза, фокусируя взгляд. Аран всматривался в мое лицо, нервно кусая почти синие губы, столь сильно выделяющиеся на его совершенно сером лице. Мне захотелось истерически рассмеяться, когда поняла, сколько раз за этот бесконечно долгий день я уже приходила в себя полулежа в его руках. Тяжело сглотнула кислый ком, наждачным шаром прокатившийся по горлу и царапающий его до крови.
— Тари! Высшие!
— Клубника, — прохрипела я.
— Что? — Рядом показались не менее бледные Кариме и Мо. Значит, парень жив. У меня словно камень с души упал.
— Что с ней? — раздались встревоженные голоса.
— Клубника.
Теперь я вспомнила, что именно меня зацепило в молочном спиралевидном тумане, что так захотелось вновь ощутить… Центр нашей галактики пах как клубника.
Наверное, мы снижались. В голове было восхитительно пусто, боль уже отступила и мышцы снова понемногу наливались силой. Но мне не хотелось ни вставать, ни выбираться из объятий Арана. Мо вполголоса рассказывал о том, как меня вынесло, когда он проник в систему флайера через плазменный поток. Они не знали, где я и что со мной произошло, была ли то смерть… Только мое сердце не билось. Я слушала парня вполуха, гораздо приятнее было просто ощущать сильные руки Мэхора.
— Все кончено, Тари. — Я вздрогнула, когда Мо дотронулся до моей ладони, несильно сжав ее. Только теперь до меня дошел смысл его слов, все действительно закончилось. Я посмотрела на Мо, потом на Арана. — Все хорошо, Тари, все хорошо.
Его теплые пальцы коснулись моей щеки, и я вдруг поняла, что плачу.
— Да… я… просто… — Все же пришлось сесть, вытирая слезы. — Кхм, отличная работа, капитан.
Холлер обернулся и сдержанно кивнул, но его глаза улыбались, и я не смогла не улыбнуться ему в ответ, наконец ощутив долгожданное облегчение.
Мо расслабленно опустился на свое место, пристегиваясь и пытаясь что-нибудь рассмотреть внизу среди пылающих деревьев. Я тоже последовала его примеру, Аран помог занять мне свое кресло и заботливо застегнул ремень, ненароком вновь коснувшись щеки. Я поймала усмехающийся взгляд ассурийца, и захотелось дать ему подзатыльник. Но он уже отвернулся, склонившись к Мо, и легонько щелкнул того по носу.
— Впечатляюще для того, кто обычно перебирает бумажки.
Мо громко фыркнул и отвернулся. Он повернул руку ладонью вверх, и на ней заклубилось зеленое пламя. Ремень, что висел с двух сторон от Кариме, взвился живыми змеями и защелкнулся на талии ассурийца. Но этого показалось недостаточно, и лямки ремня с усилием затянулись, причиняя ему неудобство. Кариме взвыл, а довольный Мо рассмеялся.
Мои силы возросли, интересно, смогу ли я так же? Я подняла руку, мне не потребовалось даже концентрироваться — по кончикам пальцев пробежал ток, как миниатюрная молния заиграв между ними.
Глава 26
Корабль снижался, и чем ниже мы опускались, тем явственнее видели урон, нанесенный Ассуру керсами. Всюду дымились обломки флайеров и джетов. Големы, некогда величественные громады, теперь напоминали груды камней.
Кроны деревьев еще полыхали, но маги продолжали бороться с огнем, так что, в основном, мы видели почерневшие ветви. Конечно же, были жертвы и среди воинов, и среди магов, и среди обычных людей. Всегда тяжело нести подобную весть семьям погибших. Осознание, что твой сын, муж, отец или брат погиб за свободу, малое утешение. Людям еще предстояло разобрать завалы, чтобы отыскать тела и похоронить их с должным почетом и достоинством…