Команда учёных начала понемногу переводить дух, у всех был явный шок от происходящего, но проблема всё же оставалась ещё очень серьёзной. И Патрик с Николя напряжённо смотрели в иллюминатор камеры, параллельно следя за временем и за тем, что происходит там, в дальней стороне основного блока, где они только что пытались раздвинуть створки дверей, и где Жан продолжал сейчас свои попытки пробить в них лаз для Жерара увесистым огнетушителем.
Жерар в это время торопился изо всех сил, понимая, что до истечения четырёх оставшихся минут ему надо ещё вернуться обратно, чтобы успеть безопасно загерметизировать главную дверь до момента распыления ядовитого вещества, которое так или иначе просочится сквозь любые допустимые щели в пространство станции и тогда будет только хуже, чем если бы оно сразу убило воздействием своей плотной концентрации. Человека в этом случае ждала бы долгая, мучительная, но всё равно неизбежная смерть. На его счастье в проёме открытой овальной двери толщиной около пятнадцати сантиметров в тусклом свете тех же автономных противопожарных плафонов он увидел бегущего по коридору от бетонного ступенчатого спуска взволнованного Эрика.
— Крышу подстанции пробило ледяной глыбой, там пожар!!! — прокричал он.
— Эрик, ты должен его потушить любой ценой и перевести питание на запасные цепи вручную! Помнишь, там внутри есть такой мощный рычаг?! Не дай огню перекинуться в аккумуляторную! Сделай это скорее! Это приказ!!! — прокричал Жерар с надрывающейся утомлённой хрипотой в своём голосе и с силой потянул на себя тяжёлые двери.
Захлопнув их, он резко провернул штурвал по часовой стрелке до характерного щелчка мощных пружин, стягивающих внутренние засовы по всему контуру, глядя через небольшой круглый иллюминатор в лицо быстро приближающегося к двери Эрика. Эрик что-то кричал с той стороны, колотя ладонью о двери, но от пронзительного визга аварийных сирен и не прекращающихся ударов Жана огнетушителем о дверные секции ничего было не разобрать. Жерар с абсолютно уставшим равнодушием продолжал смотреть в лицо кричавшего Эрика, который через мгновение резко сорвался и побежал в другую сторону к лестнице вверх на станцию. Жерар не стал показываться в последний раз на глаза своих коллег, особенно Жана, чтобы не вызвать у них дополнительного стресса. Он посмотрел на часы, до выброса оставалось чуть меньше двух минут. Осознавая безысходность ситуации, он с совершенно обескураженным видом прислонился спиной к стене и медленно сполз вниз на пол, затем он сел вытянув ноги в разные стороны и расстегнул несколько верхних пуговиц на своей рубашке. Он предусмотрительно достал из кармана своего халата платок, в ожидании того, что придётся схаркивать кровь и вытер им пот со лба. Жан продолжал бить в двери и периодически выкрикивать его имя, но Жерар абсолютно никак не реагировал на это, стараясь не привлекать внимания к своему пусть и естественному, но не явному присутствию в этой адской ловушке, которую только что сам захлопнул за собой, чтобы дать шанс остальным на спасение. Теперь ему было всё равно. Он вынул из нагрудного кармана рубашки своё портмане, которое постоянно носил с собой даже здесь на станции ради только одного — фотографии свой любимой жены, которую потерял два года назад, вынул её из под прозрачной пластиковой оболочки, небрежно откинув портмане в сторону, и глядя на неё произнёс: «Je viens a toi, Sophie!» («Же вья э тва, Софи!», «Я иду к тебе, Софи!»)