— Ha-Ha-Ha! Hans, du machst wieder Witze! Ok, ich wähle es ist kaput!(«Ха-Ха-Ха! Ханс, ду махтс вúда Вúтцэ! Окéй, их вель эс ист капýт!», «Ха-Ха-Ха! Ганс, ты опять шутишь! Хорошо, я выбираю, что он сломался!)
— Das ist toll! Dann werden wir beide auf die gleiche Weise dorthin gehen, wo er von unserem Satellitenradar verschwunden ist. Und noch etwas … Ich bin praktisch davon überzeugt, dass dies nichts anderes als unser frecher «Bergmonteur» Halbox ist. («Дас ис Толь! Дан вЭдэн вир бáйдэ áуф ди глЯйхе Вáйзэ дóтэн гéйн, во э фон ýнзэрэм затэлúтэнрадáр фэшвýтэн ист. Унд нох этвáс… Их бин прáктиш давóн уберцóйт, дас дис нихтс áндэрэс альц ýнса фрЭхе «Бéагмонтуа» Хэлбокс ист», «Вот и отлично! Тогда мы вдвоём следуем туда, где он пропал с нашего спутникового радара тем же путём. И вот ещё что… Я практически убеждён, что это никто иной, как наш дерзкий «горный слесарь» Хэлбокс»)
Дойдя до точки, на которой пилоты российской команды разошлись в противоположных направлениях, немцы медленно и спокойно начали движение в сторону океана, внимательно осматривая внутреннюю обсерваторию разлома, а также останавливаясь через каждые две мили и вдвоём изучая оба направления уже в бинокль для того, чтобы не пропустить ни одной мелочи, которая могла ускользнуть от их внимания внутри кабины сновигатора при движении. Ведь пилот мог не утонуть, а находиться под той стеной, над которой происходило их движение. Таким образом, услышав шум движущихся машин, ему необходимо было время, чтобы выплыть на середину разлома для того, чтобы быть видимым сверху.
— Da ist er, zwanzig Grad! («Да ист эа, цвандзих граад!», «Вот он, на двадцать градусов»)
И Йозэф указал пальцем по направлению их движения, стоя в открытой кабине с биноклем в левой руке. Оба немца некоторое время стояли и внимательно рассматривали происходящее на расстоянии почти одной мили с отключенными защитными экранами своих гермошлемов. Ветер периодически слегка взъерошивал их волосы, поднимая своими порывами клочья снега по сторонам и обдавая ими скулистые суровые лица, настороженные и напряжённые в изучении общей ситуации там вдалеке, ведь необходимо было понять, как именно пилот попал в разлом, чтобы случайно не повторить его ошибку. В этот момент в своих полярных термокомбинезонах оригинальной расцветки они чем-то напоминали двух волков, высматривающих с высоты свою потенциальную добычу и щурившихся от встречного снега, надуваемого холодным северным ветром.
— Es ist interessant zu sehen, wie ein Mann allein auf seinen Tod wartet, nicht wahr, Joseph? («Эс ист интэрэсáнт цу зúэн, ви эйн Манн алáйн ауф зáйнэн Тод вáтэт, нихт ва, Йозэф?», «Интересно смотреть, как человек ждёт своей смерти в одиночестве, не правда ли, Йозеф?»)
— Ja … Cool hat sich engagiert, du Idiot! («Яа… Кул хат зих ангажúат, ду идиóот!», «Да уж… Круто вляпался, придурок!»)
— Etwas, das er dort total traurig war. Retten wir ihn bald, Joseph! («Этвас, дас э дот тотáль трáурих ваа. РЭтэн вир ин бальд, Йозэф!», «Что-то он там совсем загрустил, давай скорее спасём его, Йозеф!»)
— Lassen Sie uns ihn überraschen, Hans. Möge er sich über unser plötzliches Erscheinen freuen! Ha-Ha-Ha-Ha-Ha! Wird begeistert sein! Hans! Plötzliches Erscheinen! Ha-Ha-Ha-Ha-Ha!(«Лáсэн Зи унц ин убярáшэн, Ханс. Мёге э зих убя óнца плЁцлихэс Эшáйнэн фройн! Ха-Ха-Ха-Ха-Ха! Вёрд бэгáйздат зайн! Ханс! ПлЁцлихэс Эшáйнэн! Ха-Ха-Ха-Ха-Ха!», «Давай устроим ему сюрприз, Ганс. Пусть он обрадуется нашему внезапному появлению! Ха-Ха-Ха-Ха-Ха! Обрадуется! Ганс! Внезапному появлению! Ха-Ха-Ха-Ха-Ха!»)
— Hmm … warumnicht, Joseph? («Хмм… варум нихт, Йозэф?», «Хмм… Почему бы и нет, Йозеф?»)
— Dann machen wir einen kleinen Haken und nähern uns ihm langsam von der Vorderflanke, damit er die Autos nicht sieht. Glaubst du, er kann uns unten hören?(«Дан мáхэн ви áйнэн клЯйнэн Хаáкэн унд нúан унс им лáнгзам фон дэ форэфлáнкэ, дáмит э ди Áутос нихт зит. ГлЯубс ду, э канн унс ýнтэ хЮэн?», «Тогда сделаем небольшой крюк и медленно подойдём к нему с переднего фланга, так чтоб он не увидел машин. Как ты думаешь, он может услышать нас внизу?»)
— Nein, zu tief und der Wind ist in unsere Richtung. Wenn wir uns mit dreißig Knoten nähern, wird er definitiv nichts hören. («Нáйн, цу тиф унд дéа Винд ист ýнзэрэ Рúхтунг. Вэн ви унц мит дрáйциг Кнóтэн нúан, вёд э дифинитúв нихтс хЁрэн», «Нет, слишком глубоко и ветер в нашу сторону. Если подойдём на тридцати узлах, то он точно ничего не услышит»)