И вот сегодня было принято решение провести генеральную профилактику всего этого научного и высокотехнического инвентаря, чистку всех оптических компонентов, смазку механических узлов, в общем, полное обслуживание с контрольным тестированием и калибровкой.
Всего вместе с Жераром Боссэ в лаборатории работало восемь человек: Жан Сигаль (Jean Sigal) — техник лаборант Филипп Руссель (Philippe Rousselle) — младший научный сотрудник, лаборант Патрик Томази (Patrick Tomasi) — математик-программист Николя Фуко (Nicolas Foucault) — вирусолог-микробиолог Эрик Шаброль (Eric Chabrol) — старший научный сотрудник, лаборант Вивьен Дюпре (Vivien Dupre) — химик микробиолог Бенедикт Лурье (Benedict Lurie) — химик микробиолог
Эрик Шаброль был отправлен на станцию, так как кто-то обязательно должен был постоянно контролировать ситуацию наверху в отсутствии основного персонала. Остальные же под предводительством Жерара Боссэ в свете ультрафиолета удаляли мельчайшие посторонние пятна с особо важных элементов точных приборов, линз, датчиков, лазерных наконечников и прочего сложного оборудования. Некоторые для этой цели даже использовали специальные лупа-очки.
— Мы закончили, Жерар, — сказала Вивьен в микрофон, свисающий с потолка на гибком длинном кронштейне над одним из лабораторных столов.
— Спасибо, Виви, переходите к функциональному тестированию и калибровкам, — хрипловатым голосом ответил Жерар.
Он нажал несколько кнопок на пульте. За длинным обсервационным стеклом друг за другом каскадом зажглись встроенные в потолок квадратные светильники, стационарные ультрафиолетовые лампы, вертикально висящие на стенах, погасли. После этого Жерар уже с компьютерной клавиатуры запустил лабораторию, синтетический женский голос выдал соответствующее сообщение в динамиках по всем корпусам лаборатории и даже на станции: «Laboratorio on aktiivinen!» («Лаборатория активна!»).
Это означало, что все системы лаборатории, включая контроль за состоянием атмосферы, показания датчиков-анализаторов, режим программной записи проводимых операций и системная аналитика вероятности возникновения аварий, находились в активной фазе, при котором все остальные системы, включая аварийные, в том числе и режим «Тотальной дезинфекции» были активированы и могли сработать в автоматическом режиме. Именно поэтому опыты запрещалось проводить во время отсутствия основного персонала станции, так как все члены научной группы Жерара Боссэ во время экспериментов должны были находится на своих местах в лаборатории на случай возникновения негативного сценария во время опытов. Все двери по протоколу должны были быть полностью загерметизированы. Некоторыми из них управляла только автоматика, выкачивая воздух из междверного пространства и создавая непроницаемый вакуум, который полностью защищал основной экспериментальный блок от всего остального. При возникновении экстренной непредусмотренной ситуации люди наверху всегда должны были контролировать общее состояние лаборатории и иметь при необходимости возможность к полной её консервации вместе со всеми людьми и объявлению экстренного режима «Biohazard» («Биохазард). В этом случае о жизни научных сотрудников внизу речь стояла в последнюю очередь, поэтому каждый член команды Жерара Боссэ, как и он сам, в каком-то смысле были смертниками и подписывали при заключении контракта соответствующие бумаги. Но в этот раз никто не планировал даже открывать сейф с подопытными штаммами или выполнять какие-либо химические опыты с реактивами. Люди просто протирали линзы и перенастраивали приборы, поэтому обе двери и наружная со станции и вакуумная в основной блок были разблокированы и не находились в активном герметичном режиме. Никто и не подозревал, что такую продуманную схему защиты от угроз различных степеней может что-либо нарушить и создать тем самым сложные аварийные условия, несущие опасность для жизни находящихся там людей.
— Что там наверху Эрик? — спросил Жерар, взяв лежащую на столе рацию.
— Погода совсем ни к чёрту! Скорость ветра почти тридцать метров в секунду! У нас уже одиннадцать баллов по шкале Бофорта! К тому же температура минус шестьдесят! С моря поднимает сильную влагу, перемешивает со снегом и летит сюда! Больше всего я беспокоюсь за ветряную электростанцию! — донёсся из рации напряжённый голос Шаброля.