— Конечно, отпустят, — согласился Аркадий.
— Дай воды…
— А можно? Может врач…
— Давай.
Аркадий взял стоящую рядом с подсвечником жестяную кружку и поднес её к лицу брата. Приподняв голову, Николай сделал пару длинных глотков, затем откинулся на подушку, тяжело выдохнул и снова горячо зашептал.
— Я уже исповедовался и причастился, я готов умереть… Но у меня есть долг, который теперь мне уже не исполнить, ты возьмешь его на себя?
— Конечно, брат.
Ему хотелось сказать совсем другое, попытаться как-то ободрить брата, утешить, но он с удивлением понимал, что Николай не нуждается в утешениях. Умирающий, он подавлял Аркадия своей волей и вел разговор сам — туда, куда было нужно ему.
— Слушай внимательно. Возьми сейчас у Карла мою саблю и не расставайся с ней — это раз. Второе… возьми мой перстень. Теперь ты будешь барон фон Лорингер.
Николай протянул брату левую руку, тускло блеснул темный камушек на перстне — фамильной реликвии фон Лорингеров, переходившей из поколение в поколение. Корнет снял драгоценность с руки брата.
— Надень.
Мгновение колебания.
— Надень!
— Хорошо…
Аркадий поспешно надел перстень на безымянный палец левой руки. Раненый шумно сглотнул.
— Теперь главное, брат. Помнишь, мы в детстве лазили по подземному ходу?
— Конечно…
— Тайник Совы найдешь?
— Найду…
— В тот же день, когда приедешь в замок, ты должен туда прийти. Обязательно. При сабле и с перстнем. Понял? Сделаешь?
— Сделаю, — озадаченно пробормотал корнет. Такого поворота событий он ожидал менее всего.
— Клянись, — вновь потребовал Николай.
— Клянусь.
— Вот и хорошо. Дальше — сам всё поймешь… А теперь — иди. Я не хочу умереть на твоих глазах.
— Но…
— Иди! — повысил голос Николай.
Аркадий поднялся с табурета.
— Я… я… — он не мог говорить, из горла вырвались только всхлипы, на глаза навернули слезы.
— Не плач, братик, — улыбнулся Николай и Аркадию вдруг вспомнилось их детство, как хорошо и спокойно было ему всегда, когда рядом был старший — Николенька. — Мы с тобой еще увидимся… В лучшем мире… До свидания, брат! Не прощай.
Раненый закрыл глаза, лицо его теперь выражало не муку, а безмятежный покой, как у человека выполнившего тяжелейшую работу и теперь предающегося заслуженному отдыху. Не в силах оторвать глаз от лица брата, Аркадий сделал несколько шагов назад и, только когда занавес отделил его от ложа умирающего, перевел дух.
— Ваше Благородие, — легонько тронул его за рукав стоящий рядом Карл.
— Что? — корнет вздрогнул, возвращаясь в реальность. Мир вокруг наполнился звуками: совсем рядом кто-то громко стонал. А ведь когда они разговаривали, Аркадий будто ничего кругом и не слышал — только шепот брата.
— Его Благородие господин капитан велел Вам саблю отдать. И чтобы Вы её беспременно берегли.
— Да, да, — рассеянно пробормотал Аркадий фон Лорингер, направляясь к выходу, — сейчас, Карл, сейчас.
Свежий ночной воздух принес ему облегчение. Голова еще кружилась, но мысли стали четче.
— Давай саблю, Карл. И вот что. Оставайся здесь. Если брат… Господу душу отдаст… — он не смог произнести слово умрет, боялся накликать смерть, хотя и понимал, что старший брат уже не жилец. — То тело его надлежит в замок наш отправить. Деньги понадобиться — иди ко мне, я заплачу, сколько нужно. Понял?
— Так точно, Ваше Благородие. Всё как надо сделаю.
— Ну, бывай.
Сжимая в левой руке саблю брата. Аркадий медленно двинулся вверх по заросшему осинами склону оврага. Сзади донеслось удивленное:
— Пугачев?! Емелька?! Жив, чертяка!? А баили робяты, убило тебя.
— Да не, токмо бочину слегка картечью зацепило. Ничего, Савка, жить будем, наши пули еще не отлиты.
— И то верно, Емелька, кому суждено быть повешенным — тот не утонет.
ДОРОГА.
До костра оставалось каких-то сто метров, Балис различал смутные тени сидящих вокруг огня людей и контуры стоящей рядом повозки.
— Уже хорошо, что их немного — больше шансов договориться. Как-то не особо у меня лежит душа к большим компаниям, ночующим в степи, — попытался приободрить мальчишку морской пехотинец.
Сережка только кивнул.
— Ладно, пойду я. Автомат оставляю здесь — нечего зря людей пугать. А вот пистолет дай-ка мне с собой. На всякий случай.
Мальчишка так же молча протянул офицеру оружие, капитан сунул пистолет сзади за брючный ремень, так, что гимнастерка совершенно скрывала его из виду.
— Ну, давай, жди хороших вестей.
— Удачи Вам, Балис Валдисович, — неожиданно севшим голосом откликнулся мальчик.
— Выше нос, все хорошо будет, — подбодрил спутника Гаяускас.
— Обязательно: это же мы, — не остался в долгу Сережка.
К костру Балис подходил не таясь, но стараясь не производить особого шума. Напряженно вглядывался, стараясь узнать как можно больше, прежде чем его заметят. Внимательно разглядел повозку — небольшой фургон, в который был запряжен какой-то малорослый коняга. У костра сидели четверо — двое взрослых и двое детей. Один из старших закутался в плащ, так что ничего определенного сказать о нем было невозможно. Другой был мужчиной средних лет, судя по одежде — выбравшийся на природу горожанин среднего достатка: ветровка, джинсы, свитер. Хорошо так же удалось разглядеть подростка — мальчишку немного постарше Сережки, лет тринадцати-четырнадцати. Этот выглядел довольно необычно: рубаха с длинными рукавами, но без воротника, с широким вырезом вокруг шеи, плюс с каким-то совершенно непонятным утолщением на пояснице. Ни дать, ни взять — эдакий мальчик-паж со старинной гравюры. Девчонку же, сновавшую между костром и повозкой, он толком не успел рассмотреть, только отметил длинную и широкую юбку до самой земли. Оружия у сидящих у костра заметно не было. Он хотел понаблюдать за этой компанией еще минуту-другую, но тут человек в плаще громко крикнул:
— Кто здесь?
Балис здорово удивился тому, как это удалось на таком расстоянии определить его присутствие, но таиться, в любом случае, смысла не имело.
— Заблудился я, дорогу потерял, — начал он наспех придуманный рассказ, входя в круг света. — Разрешите к костру вашему присесть.
— Давай, подходи, — добродушно согласился мужик в ветровке. — За костер денег не берем.
Никто не потянулся за оружием, никто не пытался его обыскать — это было хорошо. Значит, места тут спокойные и мирные. Балис немного успокоился, хотя понимал, что расслабляться пока что рано. Необходимо было выяснить, что это за люди собрались у костра, а заодно и разобраться, куда же все-таки их с Сережкой занесло.
— Добрый вечер, хозяева, извините за беспокойство, — он присел прямо на землю напротив длинного в плаще. Из всех встречных он выглядел наиболее подозрительным и, скорее всего, таковым не являлся — слишком нарочитым был его наряд: черный плащ, украшенный сложными узорами серебряного шитья. Да еще капюшон поднят, лицо совершенно невозможно разглядеть. Прямо какая-то бездарная пародия на Императора из "Звездных войн" Джорджа Лукаса. А мальчишка и вправду в каком-то средневековом наряде — кроме камзольчика на нем оказались обтягивающие рейтузы и матерчатые сапожки с длинными и острыми мысками. Все это напоминало какой-то карнавал.
— И тебе добрый вечер, странник. Куда путь держишь? — продолжал расспрос мужчина в ветровке.
Этому было около сорока, даже при мерцающем свете костра заметны седые волосы в коротко стриженых волосах. Круглое лицо с крупным подбородком курносым носом показалось Балису чем-то знакомым, однако, откуда именно — вспомнить пока не удавалось. Зато не очень сложно оказалось заметить, что мужчина очень внимательно наблюдает за Балисом. Это не то чтобы сильно беспокоило (странно было бы отнестись с полным доверием к совершенно незнакомому человеку, прибредающему на огонек костра среди ночи), однако оптимизма не прибавляло.